Музей Шансона
Информационный портал Русского шансона. Наиболее полная коллекция свыше 800 исполнителей и 80 групп жанра Русский шансон



Александра Пахмутова,
композитор:
«Бог наградил Андрея замечательным голосом…»

Владимир Солоухин,
писатель и поэт:
«У Демченко великолепные стихи. Ни к чему нельзя придраться, ни в чем нельзя упрекнуть…»

Аркадий Арканов,
писатель:
«У Андрея много талантов, и каждый из них он доводит до совершенства…»

Римма Казакова,
поэтесса:
«У Андрея настоящие мужские стихи. Женщины так не напишут…»

Олег Анофриев,
актер и певец:
«Андрей обладает талантом во всем: в стихах, в песнях, в картинах. От романса о гитаре я прослезился...»

«Бад-Орбер Цайтунг»,
немецкая газета:
«На сцене он может быть и нежным лириком, и громыхающим вулканом…»

Андрей Демченко

ИЗБРАННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

РУССКИЙ ПОЭТ - ВПЕРВЫЕ В РОССИИ

Дорогие друзья! Сборник, предлагаемый вашему вниманию, вышел в 1999 году. Его тираж был невелик, но книга принесла автору неожиданный и приятный сюрприз: благодаря ей Андрей Демченко попал на страницы «Энциклопедии современной русской литературы» - весьма уважаемого издания.
Когда я, старый друг Андрея, называю его великим русским поэтом - люди, хорошо знающие его творчество, воспринимают такую оценку вполне серьезно…
Трудно найти в России начала ХХI века поэта с такой оригинальной судьбой: творчество Демченко стало популярным сначала среди жителей самых разных стран, - и только в последние годы Андрея, слава Богу, начали понемногу узнавать на родине, в России.
В 1981 году песни Демченко (а их у него больше ста пятидесяти) в исполнении автора на кассете попали в Белград. Русские эмигранты - еще той, первой волны - плакали, слушая эти песни.
В 1983 году кассета с песнями Демченко оказалась у польских журналистов, и через год варшавская богема, говоря о русских бардах, называла три имени - Высоцкий, Бичевская, Демченко.
В 1989 году Демченко перевел десяток своих песен на немецкий язык и поехал на гастроли в ФРГ. Он выступал в разных городах, несколько газет посвятили материалы его творчеству. И, наконец, если вы сегодня будете в Нью-Йорке и зайдете на Брайтон-бич в любой музыкальный магазинчик, вам предложат диски с песнями Андрея Демченко - тамошнего, американского производства.
Если же вы спросите жителей Москвы, Санкт-Петербурга, Курска, Новосибирска, знают ли они поэта по имени Андрей Демченко, вам в ответ скорее всего пожмут плечами. Да, многие слышали его песни, многие читали его детективные романы, но с его стихами – в чистом виде, не в текстово-песенном – знакомы, может быть, всего лишь несколько тысяч человек. А, между прочим, сам Андрей, насколько мне известно, считает свои стихи лучшим из всего, что он сделал и делает в искусстве.
Дело в том, что самый расцвет поэтического творчества Андрея пришелся на время, когда настоящая, высокая Поэзия пришлась в России не ко двору.
В 80-е годы человеку, не имевшему родственных связей среди столпов советской литературы (даже если он вдохновенно воспевал КПСС, а Демченко, кстати, этого никогда не делал) – было просто невозможно попасть на страницы центральных изданий. Что же касается 90-х, тут еще проще: поэзия оказалась за бортом общественной жизни. Она стала, извините за грубость образа, просто какой-то бомжихой в мире искусства. Уже 20 лет, как я ни в одном книжном магазине не видел сборника стихов хоть кого-либо из современных поэтов… Попробуйте назвать мне хоть одного поэта, который в России приобрел известность за последние 30 лет! Не получится. В чем же дело? Пропали поэты? Да нет, они есть! Просто издателям выгоднее иметь дело с покойными авторами: им, в отличие от живых, гонорары платить не надо. К тому же Блок и Есенин «раскручены», а кто купит неизвестного поэта? Но как же поэту стать известным, если его не издают? Видите – получается заколдованный круг, из которого поэту не выбраться бы нипочем, если бы не Интернет. Именно он дает поэту возможность показать свои стихи, а ценителям поэзии – прочесть их.
Альбом «Метель над зоной», уникальный тем, что в нем Демченко, зажатый в тисках блатного колорита, умудрился остаться тонким, лиричным и образным поэтом, сегодня благодаря Интернету стал очень популярен. Уверен, так же произойдет и со стихами Андрея. Я не буду говорить об этих стихах; они все скажут сами за себя. Приведу лишь несколько строчек из письма, которое написал Андрею Демченко замечательный писатель и поэт Владимир Солоухин. Цитирую: «То, что я прочитал - великолепные стихи. Ни к чему нельзя придраться, ни в чем нельзя упрекнуть. Мужество, помноженное на лирический талант, дали тот драгоценный сплав, который зовется настоящей поэзией. Спасибо вам, Андрей, за эти стихи. Вы и сами, скорее всего, не представляете, какой вы большой поэт...»
Итак, читайте стихи Демченко. Вы войдете в удивительный мир волшебных образов, уникальных мыслей, а самое главное, того - не передаваемого словами, - что и составляет поэзию Мастера.
В добрый путь!

Вадим Вуколов


АНДРЕЙ ДЕМЧЕНКО - ВАДИМУ ВУКОЛОВУ
Спасибо тебе, дорогой друг Вадик, за чудесные слова о моих стихах! Со своей стороны, хочу представить посетителям моего сайта твои произведения, потому что я считаю тебя настоящим, большим поэтом и хочу, чтобы к моему мнению присоединились как можно больше ценителей истинной поэзии! Приглашаю всех к тебе в гости по ссылке ниже:

www.stihi.ru



   
ОГЛАВЛЕНИЕ


«ПО КАМЕРТОНУ РОКОВОЙ ЛЮБВИ...»

«Я спешу к тебе, королева...»
«Ну, вот и все... Гитара отрыдала...»
«Нахмуренные брови штор...»
«Оборвалась невидимая нить...»
«Падает капель...»
«Плывет розовая тишь...»
«Под высокой старой вербою...»
«Пока в тебе я счастья не нашел...»
«Рассвет пылал... Мы у окна стояли...»
Баллада о веселом короле
Женщина и гитара
«Исчез надолго летний рай...»
Рулетка
«Я не знаю, как тебя остановить...»
Параллельные миры
«Горячий ветер нес на крыльях жажду...»
Как ты меня не любила
Дьяволица
«Вы в беседке вечернего сада...»
Изольда. Звездный этюд
Любовь России
«Голубая мартовская слякоть...»
«Я тоскую непрестанно...»
К женщине
Нонсенс
Грибы в снегу
Прощание с детством
«Сердце не в силах свое успокоить...»
Минное поле любви
Осенний вальс
«Сметет чудовищная сила...»
Бесстрастной
«Я по листьям цвета ржавой жести...»
«Небесная чаша расколота...»
«Нет, я не демон, сын эфира...»
Песня о батарее
Параллель
Из Пушкина
Балалайка и орган
Соловей и воробьиха
Ночная баллада
«Совой в окно глядела ночь...»
Чужая любовь
После свадьбы
«Ни о чем меня вы не попросите...»
«Ты в прошлое идешь...»
«Не пугай меня, попугай...»
«Я сделал круг из рук моих...»
«Ветер лениво лобзал...»
Трещина
Обреченность
«Комната... Ночь...»
«Ресницами туша сиянье глаз...»
«Когда душа окажется пустой...»
Старое фото
Первый снег
Нелюбовь
Кто ты теперь?
Ученик колдуна
Ведьма
В космическом саду
"Расставаться было очень трудно..."
Наши встречи
Любимым
Изгнание из рая
Золотая аллея
Романс-признание
Холодное пламя рассвета...


«Я ЖИВУ НА СВЕТЕ С ВЕРОЙ В ЧУДО...»

Сцена из Фауста
«Ангел мой, слети...»
Божий странник
«Вот и снова осень у порога...»
«Вновь я пред иконою святой...»
«Опять стою перед закрытой дверью...»
Дервиш и обезьяна
Песня бродячего монаха
«Я живу на свете с верой в чудо...»
Черная пантера
Ангел-хранитель
«Шел вечный спор...»
«Русь моя! Длинна твоя дорога...»
«Мне старый священник промолвил устало...»
«В душе моей ему не править бал...»
Небесный подкидной
«Тогда, я помню, хлынул сильный ливень...»
«Мне странный сон приснился...»
Черный кот
«Облако встряхнул я, как перину...»
Моя молитва
Лужа и облака
Подземный переход
«Да что с тобой, поэт?»
Дьявол поэзии
Суд совести
Предчувствия
«В час, когда все выпито и спето...»
Непризнанный поэт
«Я поэзией бредил упрямо...»
«Поэта жребий я теперь постиг...»
«Как вечен твой закон...»
«Микро»
Лицей
В никуда
Дуэль с собой
«Я вновь уйти от музыки хотел...»
Тайна музыканта
Сказка о музыке
Бетельгейзе
Мой пес
«Простился лес со щебетом веселым...»
Белый кораблик
Бессонница
Пешка
Этюд
«Аз есмь, земля!»
«Дуб ветку протянул, как руку - нищий...»
Таинство
Сон-трава
Городской закат
«Всю ночь метался ошалело...»
Дуэль
«Спросил я цыганку...»
Завтра и сегодня
«Выйти на улицу...»
Белые снега
Истина
Поле ратное
«Труба на части режет тишину...»
«Как горькое вино из рога...»
Строевая
Ребенку о солдатах
Монолог игрушечного пистолета
Имена на заборе
«Альбомы старые, как память, растревожа...»
Круг
Другие
Шестерка
Три слова о песке
«У входа в безбрежное детство...»
Кукла заболела (детская песенка)
Лев
«Все - не твое на свете...»
Жертвоприношение
«Наш поезд ровно режет поле...»
Два артиста
«Горький жребий наш...»
Кредо нуля
Песня о дураках
Баллада о хомяке
Эльдорадо (бродяжья самба)
Испанская сюита
«Рассветный лес был радостен и звонок...»
Песенка королевского шута
«Я - выкормыш московского двора...»
Баллада о бегущем
Песня о пчеле
Беспечный Будда
Любовь земная
Страна Марокко
За Бога


«Я НЕ РАССТАНУСЬ С ТОБОЮ,
СКОРБНАЯ НАША ЗЕМЛЯ...»

«Нам всем предстоит...»
Смерть атамана
Молодые казаки
Пароход в Стамбул
Эмигрантская цыганочка
Лагерная
Лесоповальная
Я вернусь
«Повсюду есть место таланту...»
«Звучно ладони прибоя...»
«Стали клены черны и осины...»
«Со всех сторон несутся стон и вздох...»
«Я вновь на коленях...»


НОВАЯ ПОДБОРКА СТИХОВ
Нажмите, чтобы перейти !




 

* * * * *

 

Я спешу к тебе, королева:
Сердце ласки твоей просит,
И летит моя каравелла
Сквозь туман, ураган, осень.

Поломалась одна мачта,
Паруса порвало градом...
Королева моя плачет,
Значит, надо мне быть рядом.

Берега я вижу крутые,
А над ними кружат грифы...
Помоги мне, дева Мария,
Обойти стороной рифы!

Припаду я к ее трону
И на ложе я с ней лягу,
И губами слегка трону
Этих трепетных глаз влагу...

А потом, возвратясь в море,
Предаваясь своей думе,
Я забуду свое горе,
Я пойму, для чего умер.

В темном замке спит королева,
Вдалеке - рассвета багрянец...
Подо мной - лишь тень каравеллы,
Имя мне - Летучий Голландец.


 

* * * * *

 

Ну, вот и все... Гитара отрыдала.
В конце поставил точку соль-минор...
И наш романс уже не спеть сначала,
Как отгоревший не зажечь костер.

Свиданья наши были очень сладки;
Я окунался в карие глаза -
И я в тебя влюбился без оглядки,
А так влюбляться, милая, нельзя.

Один лишь раз я взял тебя, как ноту,
Которую я больше не спою...
Тебя любил, любил я не за что-то,
А просто так, как родину свою.

В остывшем сердце места нет надежде,
И я твержу, как будто во хмелю,
Что никогда я не любил так прежде -
И больше никогда не полюблю.

Давай, тоска, на шее камнем висни,
Давай, судьба, несчастья мне готовь...
Но даже и в моей несчастной жизни
Бывала настоящая любовь.


 

* * * * *

 

Нахмуренные брови штор.
Прокуренная тьма.
Сегодня - третья ночь с тех пор,
Как я сошел с ума.

С тех самых пор, как шар земной,
И день, и ночь - вранье.
С тех самых пор, как ты со мной,
А я с тобой - вдвоем.

Слова все сказаны давно.
Пожалуйста, молчи.
Открой вспотевшее окно.
Задуй огонь свечи. 

Смири гордыню. Стыд уйми.
Явись при свете мне.
И тут же, как на пленке, мир
Проявится в окне.

И небо станет голубей,
И дворника метла
Сметет с проспекта голубей,
Как крошки со стола...


 

* * * * *

 

Оборвалась невидимая нить,
Счастливое мгновенье улетело...
Я больше не хочу тебя любить
Ни разумом, ни сердцем и ни телом.

В ночной тиши ревнуя и скорбя,
Давно уже утратив веру в чудо,
Я больше не хочу любить тебя -
И очень даже может быть, не буду.

Опять куда-то в темноту кричу,
Хоть докричаться до тебя не чаю:
«Тебя любить я больше не хочу!» -
«Хочу...» - с усмешкой эхо отвечает.

Так сколько ж мне еще придется жить
С любовью нежеланною своею?
Я больше не хочу тебя любить,
Но знаю, что и меньше не сумею...


 

* * * * *

 

Падает капель...Будто в полусне,
Бродит по дворам грустная зима.
Льет она слезу на последний снег,
Будто человек на листки письма.

Падает капель... Кажется теперь,
Что твои шаги эхом полнят двор.
Будто наконец ты стучишься в дверь,
Позабыв про бред наших глупых ссор...

Падает капель... А заря близка.
Надо бы уснуть... Только что за блажь?
Кажется мне, что трогает слегка
Погремушки сын нерожденный наш...

Падает капель... Словно за стеной,
Мир перед тобой, мир предо мной...
Падает капель... На исходе дня
За вину твою ты прости меня.


 

* * * * *

 

Плывет розовая тишь...
Дождям солнца не унять...
Не спишь... Ты уже не спишь.
Прошу, засыпай опять.

Когда, тих и невесом,
Как тот ветерок в саду,
Тебя вновь обнимет сон,
Тайком от тебя уйду.

С тобой молча я прощусь,
Твой сон бережно храня...
И в клен тихо превращусь,
Чтоб ты не нашла меня.

Чтоб ты с именем моим
Связать счастья не могла:
Я дым, я всего лишь дым,
Я звук, тихий плеск весла.

Я пыль и трава лугов,
Я  гром, майская гроза,
Ведь я, может быть, любовь;
Любовь полюбить нельзя...

Плывет розовая тишь...
Дождям солнца не унять...
Не спишь... Ты уже не спишь.
Прошу, засыпай опять...


 

* * * * *

 

Под высокой старой вербою
Пела талая вода...
Со своей любовью первою
Я прощался навсегда.

И разлитую над кручею
Всю небесную лазурь
Я бы отдал за горючую,
За одну твою слезу.

Сколько лет на свете прожито -
Никогда мне не забыть,
Как, тобою завороженный,
Отучался я любить,

Как у первой у проталины,
Рано, на восходе дня,
В синей курточке приталенной
Провожала ты меня.

Наше время быстро минуло
И, пока что далеки,
Прозвучали над равниною
Паровозные гудки...

Паровоз гудел торжественно,
Все печальней и сильней,
Будто пел о первой женщине,
О покинутой моей...


 

* * * * *

 

Пока в тебе я счастья не нашел,
Не стану обольщаться раньше срока -
Но просто мне с тобою хорошо,
Но просто мне с тобой не одиноко.

В глаза твои бездонные смотрю,
Моя надежда и моя отрада,
И никаких я слов не говорю:
Мне кажется, что слов совсем не надо.

Я так люблю с тобою помолчать
И все в который раз начать сначала...
Я вижу на лице твоем печать
Судьбы, что нас с тобою повенчала.

Тебя мне не постигнуть все равно;
Не думал я, что это так непросто...
Но ты покуда - белое пятно,
На карте жизни - неоткрытый остров...

И все же, как дитя, живу мечтой,
Что буду называть тебя невестой,
Что выйду я на дивный берег твой,
Сняв белый парус, порванный норд-вестом.


 

* * * * *

 

Рассвет пылал... Мы у окна стояли.
Высоко в небе плыли облака.
Озера диамантами сияли
В оправе золотых колец песка.

В оцепененье мы застыли с нею,
Поддавшись чарам вечной красоты,
А ветер с яблонь, будто хлопья снега,
Осыпал наземь белые цветы...

И вдруг от красоты от небывалой
Меня ее движенье отвлекло:
Она свою прическу поправляла,
Как зеркало, используя стекло.

И я с тех пор не то чтобы в обиде,
А просто мне немного жаль ее...
Я в том окошке целый мир увидел,
Она - лишь отражение свое.


 

БАЛЛАДА О ВЕСЕЛОМ КОРОЛЕ

 

Серебряные трубы трубят на всю страну:
Король веселый едет со свитой на войну.
Король веселый едет на бранные поля -
А шут остался в замке с супругой короля.

Отважному удача сопутствует всегда:
Берет король веселый чужие города.
Враги ему сдаются, о милости моля -
А шут смешит до колик супругу короля.

Чужие земли взяты, враги покорены;
Спешит король веселый на родину с войны.
Мечты его пленяют, блаженный час суля -
А шут лежит на ложе с супругой короля.

Пошел король по замку, минуя тронный зал;
Шута и королеву на ложе он застал.
Шут голову повесил и руки опустил...
«Ну, что же ты не шутишь?» - король его спросил.

Придворные затихли - расправы грозной ждут...
«Давно готова шутка, - ему ответил шут, -
Моя смешная шутка покуда не видна:
Пройдет девятый месяц, и явится она!»

Король расправил плечи, король захохотал.
«Так весело смеяться отвык я...» - он сказал.
Потом достал он шпагу, потрогал острие...
И вмиг пронзил он сердце влюбленное свое.


 

ЖЕНЩИНА И ГИТАРА

 

Классический набор гармоний старых,
Умолкнувшие струны оживи!
Я женщину настроил, как гитару,
По камертону роковой любви.

Отдельных струн коснулся я вначале,
Потом и до созвучий я дошел...
Я сделал все, чтоб женщина звучала -
И чтоб она звучала хорошо.
 
Взлетели ноты радостно и гордо;
Пора играть изысканный романс,
Но вместо благозвучного аккорда
Я слышу только резкий диссонанс...

Был первый звук так ясен, чист и светел,
Созвучья так согласны и стройны,
Что я, увлекшись, просто не заметил,
Как с криком разорвались две струны.

Внутри гитары что-то раскололось -
Теперь она уж мне не подпоет...
Ведь я ее под свой настроил голос,
Не взяв ее возможностей в расчет.

Мне сам Господь послал такую кару;
Я справедливость кары признаю -
Мне надо было полюбить гитару,
А я любил в ней музыку свою...

Гитара попадет в другие руки,
Ей будет возрождение дано -
И я с печалью буду слышать звуки,
Которых мне извлечь не суждено..


 

* * * * *

 

Исчез надолго летний рай
Под гнетом снежного покрова...
Угрюм зимой сибирский край,
Тайга печальна и сурова.

И все ж тебя я встретил тут,
В краю страдания и тлена...
Спросил я: «Как тебя зовут?» -
И ты ответила: «Елена...»

Со мною ты была строга:
Ты не умела быть другою.
И я сказал: «Ты - как тайга...»
И я прозвал тебя Тайгою.

Уж дни становятся теплей,
Повсюду скоро снег растает -
И все ж не стала ты моей,
Как и тайга моей не станет.

И распрощался я с тобой,
И мы опять чужими стали,
И поезд мчит меня домой
По Транссибирской магистрали.

Навеки твой растаял след
В краю печали и мороза -
И не от дыма сигарет
Мои глаза туманят слезы.

Ты мне все так же дорога,
И мне не вырваться из плена,
Пока за окнами - тайга,
Тайга по имени Елена...


 

РУЛЕТКА

 

Все теории здесь слабы -
Ты на помощь их не зови...
На зеленом сукне судьбы
Разложу я фишки любви.

И фортуны вновь колесо
Круг блестящий совьет, дрожа,
И поскачет шар, невесом,
Как моя иль твоя душа.

Вновь отчаянье в блеске глаз,
На губах, как с похмелья, сушь...
Что же выпадет - манк иль пас,
Что же будет - нуар иль руж?

В сердце словно рождает боль
Бег каретки, и неспроста
Жмется к телу преданно столь
Пистолета теплая сталь...

И, любовью своей больной,
Я по страшной иду тропе,
И стоит за моей спиной
Жизнь - бесстрастный седой крупье...


 

* * * * *

 

Я не знаю, как тебя остановить...
Впрочем, этого и ты сама не знаешь.
Истончается связующая нить -
Улетаешь, уплываешь, ускользаешь.

Отыскал тебя я в каменном лесу,
В бесконечных лабиринтах подсознанья;
Думал, на руки возьму и унесу,
И открою все секреты мирозданья.

Во дворце тебя, принцессу, поселил,
Чтоб никто твое блаженство не нарушил -
А за окнами кипящий мир манил,
Громко звал твою мятущуюся душу...

Ну так что же, чудо-птица... Улетай!
Растворяйся в синей дымке, если надо,
Если кажется тебе мой тихий рай
Опостылевшим и просто скучным адом.

Я забуду про уют и про покой,
Но сумею, над тобой уже не властен,
Все равно тебе с крыльца махнуть рукой -
И от сердца пожелать любви и счастья.

Но останется надежда, что во сне,
Позабыв о том плохом, что прежде было,
Ты хотя бы только раз придешь ко мне
И шепнешь с улыбкой: «Я тебя любила...»


 

ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ МИРЫ

 

Не окинешь зорким взглядом,
Не постигнешь суть игры -
Но они же где-то рядом,
Параллельные миры.

Там, наверно, все иначе,
Там поток иных идей.
Может, люди там не плачут,
Может, там и нет людей.

Ну, а может, и в квартире,
Где вам с детства снятся сны,
Можно в параллельном мире
Жить отдельно от жены.

Можно с криком бить посуду,
Разжигая свой азарт -
Но за сотни верст отсюда
И за двести лет назад.

А когда жена в постели
В параллельный мир уйдет -
Все, чего вы так хотели,
Кто-то третий обретет...

Целый век меняя маски,
Не понять нам до поры,
Что они совсем не сказка,
Параллельные миры.

Все мы - и мужья, и жены -
Ведь закон любви суров -
Миллионы, миллионы
Параллельных тех миров...


 

* * * * *

 

Горячий ветер нес на крыльях жажду -
И, дни свои в тревоге проводя,
Мечтала нива колосочком каждым
О влаге благодатного дождя. 

Приход грозы казался ей отрадой,
Но с ней пришла смертельная тоска:
Вся нива - до корней - побита градом...
Не видно ни единого ростка.

Скажи ты мне, любимая,  родная:
Живя в печали много, много дней,
Как ливня эта  нива молодая -
Не так ли ты ждала любви моей?

И стало лишь теперь тебе понятно,
У горькой у разлуки на краю:
Я не дождем пролился благодатным,
А градом рухнул на судьбу твою.

Но, расставаясь, все-таки не надо
Твердить, что я в несчастье виноват...
Зачем ты ждешь  раскаянья от града?
Ведь это небо посылает град.


 

КАК ТЫ МЕНЯ НЕ ЛЮБИЛА

 

Выйду я в чистое поле,
Стану у старой рябины,
Вспомню с желанною болью,
Как ты меня не любила.

Пусть пожелтевшие травы,
Долу склоняясь уныло,
Слышат печальную правду -
Как ты меня не любила.

Даже гусей караваны,
Край покидая остылый,
Пусть пропоют в дальних странах,
Как ты меня не любила.

Даже холодная речка
Пусть сохраняет в глубинах
Это преданье навечно -
Как ты меня не любила.

И беспредельная осень,
Листья роняя уныло,
Ветром пусть всюду разносит,
Как ты меня не любила.

Я же, оставшись поэтом,
Буду любить до могилы
Только одно в мире этом -
Как ты меня не любила...


 

ДЬЯВОЛИЦА

 

Я знаю сам, что ты всему виною,
Что я с тобой рассудок свой пропил,
Что только из-за денег ты со мною,
Что у тебя - порочный секс-эпил.

Твоя душа - чернее гуталина;
Ты - от Иуды, а не от Христа,
Но ты мои желанья утолила -
И вот уж предо мной, как снег, чиста.

Минула ночь с восторгами своими;
Помада на подушке, словно кровь...
Мое с каким-то злым блаженством имя
Во сне ты повторяешь вновь и вновь.

Я так и не уснул. Опять не спится.
Сочится через шторы мутный свет...
Да неужели вправду, дьяволица,
Мне от тебя назад дороги нет?

Ночь у виска, как пуля, просвистела...
Я все курил и без толку гадал:
Иль ты сегодня продала мне тело,
Иль душу я свою тебе продал?


 

* * * * *

 

Вы в беседке вечернего сада.
Вы грустите: листва опадает...
Не гадайте на картах, не надо -
Карты сами ответа не знают.

Не гадайте, не будьте упрямы;
Вот опять вас пугают валеты...
Вы же сами - пиковая дама,
И гораздо красивей, чем эта.

Пышет небо закатом червовым
Над крестовым тузом колокольни...
Дремлет лес, сентябрем зачарован...
Отчего ж вам по-прежнему больно?

Погадайте на старой черешне,
Погадайте на гроздьях рябины
И узнайте - вы вовсе не грешны,
И узнайте - вы мною любимы.

Погадайте на листьях багряных,
Погадайте на нотах романса
И на ветрах, от осени пьяных -
Это будет вернее пасьянса.

Вы спросите у старого сада:
Он расскажет, что  есть и что будет...
Не гадайте на картах, не надо -
Карты сами гадают на людях.


 

ИЗОЛЬДА. ЗВЕЗДНЫЙ ЭТЮД

 

О, Изольда, царица любви!
Ты мне сердце навеки порви...
Ты, как пламя свечи, чиста,
Снегом пахнут твои уста.

О, Изольда, ты так молода!
О, Изольда, ты вся изо льда...
Отчего ты так холодна,
Как январских рек глубина?

О, Изольда, тихо в ночи...
О, Изольда, молчи, молчи!
Разве важно, что мы вдвоем?
Одиноко сердце твое...

О, Изольда, луны полоса
Так зовет тебя в небеса!
Но моя не видна звезда;
Я не смею идти туда.

Стала шире стезя луны;
Там пределы иной страны.
Там, в созвездии Гончих псов,
Слышен бой волшебных часов.

О, Изольда, ты - пустота!
Вот уж в небе твои уста...
Вот уж локон, упав с плеча,
Растворился в белых лучах.

Я один... С неба сыплет медь.
Больше песен не буду петь.
О, Изольда, я петь устал,
Я Тристаном быть перестал.

До свиданья, моя любовь!
В новой жизни встретимся вновь.
Может быть, через много лет
Ты прольешь на меня свой свет.

А пока смеются миры
В хороводе звездной игры,
Забавляясь с лунным лучом,
Как поэт - с мечтой ни о чем.


 

ЛЮБОВЬ РОССИИ

 

Любовь для всех народов не едина,
У ней не схожи муки и восторги.
Любовь волшебной лампой Аладдина
Сынам Аллаха светит на Востоке.

Любовь Востока - это пыл и грезы,
Она привыкла роскошью казаться,
Как алые изысканные розы,
Что там считают символом коварства.

Любовь Европы - мокрые туманы,
Реклама ослепительная в прессе,
Приемы, варьете и рестораны,
Эффектный выезд в белом «мерседесе».

Любовь бывает доброй и жестокой,
Дарует то величье, то бессилье...
Когда Европа встретилась с Востоком,
У них родилась девочка - Россия.

Любовь России очень не похожа
На все другие роковые страсти.
Она прогулкой легкой стать не может,
И у людей над нею нету власти.

Любовь России - сатанинский омут,
Глоток горячий колдовского зелья,
Любовь России - дальний путь из дома,
Немая грусть и горькое похмелье.

Любовь России - вечное страданье,
Угар полночной деревенской драки -
И редкие печальные свиданья
В пропахнувшем сиренью синем мраке.

Она - дитя тоски невыносимой,
Она не видит ни тепла, ни света...
Но только от такой любви в России
Рождаются великие поэты.


 

* * * * *

 

Голубая мартовская слякоть...
Стынут на ветру стволы берез...
Хочется по-детски горько плакать
Обо всем, что в жизни не сбылось.

В шелесте шагов дождя по крыше,
В красках, что на землю льет весна,
Слышу я слова, каких не слышал,
Вижу я любовь, какой не знал.

Но в далеком мареве тумана,
Что весне посеребрил виски,
Чую боль грядущего обмана,
Слышу всплески будущей тоски.

Милая! Любовь моя и участь!
С чудом перемешанная быль...
Не кори меня за то, что, мучась,
Я люблю волос твоих ковыль.

Не кори, что синими ночами,
Силясь разорвать порочный круг,
Я вплетаю терции печали
В праздничный мажор весенних фуг.

Голубая мартовская слякоть...
Стынут на ветру стволы берез...
Хочется по-детски горько плакать
Даже и о том, что нету слез.


 

* * * * *

 

Я тоскую непрестанно,
Я печалюсь непременно:
Нет Изольд и нет Тристанов,
Нет Джульетт и нет Ромео.

Дождь неонового света...
Эпизоды, эпизоды...
Ресторанные Джульетты...
Дискотечные Изольды...

Я иду и снова вижу
Эти выдранные брови,
Эти щеки цвета вишен,
Эти губы цвета крови...

Не хочу вести их в бары,
После - ехать на квартиры:
Я не жадный и не старый,
Просто это мне противно.

И теперь все чаще снится
Молчаливыми ночами
Мне фата, как крылья птицы,
Желтый звон колец венчальных.

И, устав от вожделенья,
И, исполнившись надежды,
Опускаюсь на колени
И целую край одежды...

И шепчу я отрешенно,
Приоткрыть не смея веки:
«Я люблю вас всей душою,
Я ваш верный раб навеки...»


 

К ЖЕНЩИНЕ

 

Восторг владеет мною иль тревога,
Веселье или сумрачная грусть -
Я свято верю в женщину, как в Бога,
Как на икону, на нее молюсь.

Не перед образами - пред глазами
Я чувствую, в отчаянье склонясь,
Как женскими смывается слезами
К душе моей прилипнувшая грязь.

Мне чистой правды хочется порою,
А мне не говорят ее в лицо...
Лишь женщина осмелится героем
Назвать меня при всех иль подлецом.

Как смех ребенка, как зеницу ока,
Любовь и веру я храню свою -
И возношусь невиданно высоко,
Признав, что ниже женщины стою...


 

НОНСЕНС

 

О, как же было их немало -
И по ночам, и ясным днем -
Несуществующих романов
В воображении моем!

Я создавал их неустанно,
Оберегая от людей
Несуществующие тайны
Несуществующих страстей.

Переживал, с судьбою споря,
В трагических изломах рук
Несуществующее горе
Несуществующих разлук.

Работал, как актер над ролью,
Чтоб получить одно взамен:
Упиться долгожданной болью
Несуществующих измен.

Да здравствует мое искусство!
Как сладко жить, от всех тая
Несуществующие чувства
Несуществующего «я».


 

ГРИБЫ В СНЕГУ

 

Я и хочу, но не могу
Не верить в собственные сказки...
Давай искать грибы в снегу,
На просеках лесов январских.

Поляны белые пусты,
Гундосит вьюга, словно зуммер...
Я знаю, что уйдешь и ты -
Всех убеждать, что я безумен.

Но я смотреть не буду, нет,
Как пляшет ветер оголтелый,
Как снег заносит лыжный след,
Как ты теряешься в метели.

Искать я буду, а потом
Я буду засыпать устало
Под снегом, в ельнике густом -
И улыбаться синим ртом
Тому, что ты не увидала.


 

ПРОЩАНИЕ С ДЕТСТВОМ

 

Настало время... Никуда не деться;
Устало, нелегко и беззаветно
Я распрощаюсь с перезревшим детством
Под музыку листвы, дождя и ветра.

Куда, не знаю, побреду по лужам,
Но мудрая внимательная осень
Меня, как лист беспомощный закружит -
И возле дома углового бросит.

Я постучусь... Быть может, легче станет,
Когда за дверью вдруг проснутся звуки -
И мне навстречу теплый мрак протянет
Дешевым «Шипром» пахнущие руки.

И там, внутри, где так темно и глухо,
В паденье обретя свое величье,
Я обниму затасканную шлюху
И тихо прошепчу ей: «Беатриче...»


 

* * * * *

 

Сердце не в силах свое успокоить рассудком,
Помня великий обряд отпущенья грехов,
Пишут и пишут поэты стихи проституткам...
Жаль, не всегда проститутки достойны стихов.

Многие скажут, что это не тема для шуток,
Многие, может быть, просто меня не поймут...
Кажется мне, мы должны уважать проституток -
Пусть лишь за то, что они нам, мужчинам, не врут.

В будничном хаосе, и непонятном, и жутком,
Кто мне докажет, что их тяжелее грехи?
Пишут и пишут поэты стихи проституткам...
Жаль, не всегда проституток достойны стихи.


 

МИННОЕ ПОЛЕ ЛЮБВИ

 

Сердце, полное грусти и боли,
Не суди ты меня, не трави...
Я ступаю на минное поле
Неизведанной, новой любви.

Я растерян; мне кажется, будто
Я не сам выбирал страшный путь -
Между тем до последней минуты
Это поле я мог обогнуть.

По приметам, тут дело неладно -
Я навряд ли останусь живой.
Вот он кружится, ворон балладный,
Над несчастной моей головой.

Затаились до времени мины,
О судьбе и о смерти молчат...
За плечами - пути половина,
Пот холодный застыл на плечах.

Я не смелый, не злой и не пьяный:
Мне собой рисковать довелось,
Чтоб на миг задохнуться дурманом,
Наркотическим дымом волос.

Сердце, полное грусти и боли!
Не суди ты меня, не трави...
Я не мог обойти это поле -
Это минное поле любви.


 

ОСЕННИЙ ВАЛЬС

 

Тучи на крыше повисли
Ведрами на коромысле.
Ветер у тополя листья,
Будто бы деньги, крадет...
Только бояться не надо:
Осень, пора листопада,
Осень, пора душепада,
Осень к тебе не придет.

Осень бесстрастных не любит,
Сладкой печалью не губит.
Дождь не целуется в губы
С тем, кто спокоен и прям.
С тем, кто размеренно дышит,
С тем, кто ни строчки не пишет,
Песни и стона не слышит
Там, за распятьями рам.

Слушай Шопена и Грига...
В золоте лунного блика
Спи над раскрытою книгой,
Даже во сне не скорбя...
Я же пустыми дворами,
Полночь тревожа шагами,
Вместе с сырыми ветрами
В осень уйду от тебя.


 

* * * * *

 

Сметет чудовищная сила
И зашвырнет на Млечный путь
Все то, что есть, все то, что было -
А было-то всего чуть-чуть.

А был один лишь взгляд случайный,
В душе один тяжелый след,
Одна отметина печали,
Один подаренный букет.

Один лишь шаг напропалую,
Одно касанье теплых рук,
Одна минута поцелуя,
Один порочный черный круг.

Сметет чудовищная сила
И разбросает меж светил
И то, что ты меня любила,
И то, что я тебя любил.


 

БЕССТРАСТНОЙ

 

Пространство. Шар земной. Страна и город.
Проспект и дом. И комнатушка в нем.
Там человек склонился над столом.
Закрыта дверь. У человека - горе.

Вам - хорошо. Вы - на верху блаженства.
Оставьте человека одного.
Сейчас он не простит вам ничего -
Ни ваших женских слов, ни ласки женской.

Останьтесь безмятежны и бесстрастны.
Ну что вам дом и комнатушка в нем?
И человек за письменным столом?
Проспект и город... Шар земной... Пространство...


 

* * * * *

 

Я по листьям цвета ржавой жести
Медленно бреду, как во хмелю...
Даже самых нелюбимых женщин -
Почему я осенью люблю?

Сколько их, брюнеток и блондинок -
Я не знаю, мне ль, себе ль назло, -
По слезам застывшим первых льдинок
Тихо в неизведанность ушло...

И никто-никто на целом свете
Мне не скажет, тайну сохраня,
Почему пронес их мокрый ветер
Мимо обалдевшего меня.

Я иду по лужам - не по душам.
Не в слезах - в дожде рука моя.
Женщины, которым я не нужен -
Дай вам Бог такого же, как я!


 

* * * * *

 

Небесная чаша расколота,
И тучи-осколки летят,
И льется вечернее золото
На твой заколдованный сад.

Стою я усталый, измученный:
Лишь только шагну я вперед,
Сплетаются ветви колючие,
Стена предо мною встает.

Какое найти заклинание,
Чтоб в сад ты пустила меня?
Напрасно твержу я признания
В ночи и средь белого дня...

Не век оставаться мне в горести!
О сердце! Оковы порви...
Лекарством обиды и гордости
Врачую все язвы любви.

Но лишь из души моей выжженной
Исчезли и чувства, и боль -
Раздвинулись ветви, и вышла ты,
И в сад повела за собой...


 

* * * * *

 

Нет, я не демон, сын эфира;
За всем живым не услежу.
Чтоб увидать картину мира,
На женщину свою гляжу.

По родинке над левой грудью,
По запаху твоих волос
Я узнаю, что в прошлом будет,
И то, что в будущем сбылось.

Лишь захочу - и я увижу
В твоих сияющих глазах
Дымы Камчатки, блеск Парижа,
Гвинею, Рим, Сибирь в снегах.

Я опущусь на дно морское,
Я поднимусь за облака...
И я пойму, что ты со мною -
Не на года, а на века.


 

ПЕСНЯ О БАТАРЕЕ

 

Снимаю шинель - и скорее,
Армейскую зиму кляня,
Прижаться спешу к батарее
Всем телом, как к женщине, я.

Колючими злыми ночами
Я мерзнуть смертельно устал...
Приятней, чем песня, журчанье
Воды, нагревающей сталь.

Я долго и яростно греюсь...
Выходит из тела мороз.
Я думаю о батарее -
Пределе казарменных грез.

Какое мне дело, что где-то
Есть теплый песок и прибой,
Девчоночьи щеки рассветов,
Поляны с высокой травой?

Противен и чужд сам себе я.
Я низок, ничтожен и мал.
Я думаю о батарее,
Не веря в иной идеал.

А в мире шальном, оголтелом,
Мой образ иконный храня,
И мыслью, и словом, и телом
Ждет женщина долго меня...


 

ПАРАЛЛЕЛЬ

 

Что сильно я влюблен, сказать нельзя,
Но происходит странное со мною:
В надежный плен я женщиною взят,
А мыслю о себе совсем иное.

Так в зоопарке в многолюдный день,
Нас видя сквозь туман железной сетки,
Уверен твердо, может быть, олень,
Что это мы живем в огромной клетке...


 

ИЗ ПУШКИНА

 

Я вас любил - и, прямо скажем, очень.
В душе и нынче пламень не угас.
Я вас любил - и даже, между прочим,
Я до сих пор не прочь увидеть вас.

Я вас любил и в зной, и ночью снежной,
Надежду в сердце робко сохраня...
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам Боже полюбить меня.

Я вас любил до самого рассвета,
Потом не в силах шевельнуть ногой...
Я вас любил - и как я делал это,
Не дай Господь, чтоб повторил другой.

Я вас любил; печаль мне сердце гложет,
Тихонько растворяется в крови...
Я вас любил; любовь еще быть может,
Но, в общем, может и не быть любви.


 

БАЛАЛАЙКА И ОРГАН

 

Объяснить на прощание дай-ка,
Отчего не сложился роман:
О, любимая, ты - балалайка,
Ну, а я - так уж вышло - орган.

Это даже немножечко странно,
Что совместно текли наши дни:
Балалайка не хуже органа,
Только разные очень они.

Залечивши тяжелые раны,
Смысла нет возвращаться назад:
Балалайка не хуже органа,
Только вместе они не звучат.

Ты сердилась, я просто бесился...
Мы ругались с тобой день и ночь...
Лишь однажды у нас получился
Благозвучный аккорд - наша дочь.


 

СОЛОВЕЙ И ВОРОБЬИХА

 

Садитесь, дети, и сидите тихо;
Короткой будет сказочка моя...
Соловушка влюбился в воробьиху,
А о науке - в самку воробья.

Его балладе все вокруг внимало -
Заслушались и звезды, и луна...
Лишь та ее совсем не замечала,
Кому она была посвящена.

Когда заря на небесах блеснула,
Певец, умолкнув, головой поник...
А воробьиха к воробью прильнула,
Сказавшему ей только "чик-чирик".

Не так ли ты, поэт, певец влюбленный,
Себя любимой в песне отдаешь,
Но, страшною тоскою пораженный,
Вдруг видишь, что напрасно ты поешь?

Носи в себе сердечную истому,  -
Ты лучше, чем другие, с ней знаком,
Но о святой любви своей - земному
Не говори небесным языком...


 

НОЧНАЯ БАЛЛАДА

 

Скакал я на своем коне
В полночной липкой мгле,
И ни единый обо мне
Не думал на земле.

И сбился я уже в пути,
И до костей продрог,
Когда мигнул мне впереди
Заветный огонек.

Я в дверь избушки постучал -
Открыла мне ОНА:
Златые кудри, а в очах -
Смятенье и весна.

Я столько ей сказал! Но вот
Беда моя пришла -
Некстати появился тот,
Кого она ждала.

Он грязен был, и ростом мал,
И полнотой грешил...
О, как над ним я хохотал
От всей своей души!

Его, несчастного, браня,
Я в злобе изнемог.
Хотел я, чтобы он меня
Ударил хоть разок!

Чтоб плюнул прямо мне в глаза!
Уж я б тогда... Но нет:
Ушел назад и не сказал
Ни слова он в ответ.

И так красавица со мной
Минутки не была -
В осенний хмурый лес ночной
За ним она ушла.

Скакал я на своем коне
В полночной липкой мгле -
И ни единый обо мне
Не думал на земле.


 

* * * * *

 

Совой в окно глядела ночь из сада,
И тополь крышу подпирал плечом...
Я ей сказал: «Поговорить бы надо...» -
И сразу поняла она, о чем.

Узнав, что у меня теперь другая,
Услышав, что устал я от вранья,
Внезапно побелевшими губами
Она спросила: «Ну, а как же я?»

Грозила болью долгая беседа -
И я ушел, и я с собой унес
В сырую темноту аллей осенних
Наивный и трагический вопрос...

Мне до сих пор бывает просто страшно,
Когда я размышляю по ночам -
Так сколько ж раз на всей земле на нашей
Такой вопрос во все века звучал?

Так сколько ж раз, пожертвовав мольбами
И все проклятья скорбно затая,
Внезапно побелевшими губами
В ночи шептали: «Ну, а как же я?»

И даже то, что Гамлета тревожит,
Пред тем вопросом - тлен и суета,
Кокетство заскучавшего вельможи,
Юродство королевского шута...


 

ЧУЖАЯ ЛЮБОВЬ

 

Вот и перелистаны страницы
Дневника разлуки и тревог -
И любовь чужая бьется птицей,
Пойманною птицей возле ног.

Я стою над глупой птицей этой,
Думаю, гадаю, как с ней быть:
Отпустить ее летать по свету -
Или просто взять да погубить?

Вот она притихла и поникла...
Только я не стану палачом;
Пусть живет, пусть будет, раз возникла -
В общем-то, она здесь ни при чем.

Долго мне, наверно, будут сниться
В дальних незнакомых городах
Звонкий крик помилованной птицы,
Распростертых крыльев гордый взмах.


 

ПОСЛЕ СВАДЬБЫ

 

Оставьте это! Навсегда оставьте.
Теперь любовь, приняв законный вид,
Не бьется рыбой на сухом асфальте,
В руке озябшей птицей не дрожит.

Теперь начнутся выставки, театры,
Прогулки в парке и вечерний чай,
И долго будут пышные тирады
О долге и о верности кричать.

И времени, и места в изобилье.
Исполнилась мечта, и мы вдвоем...
Но комнату, где раньше мы любили,
Теперь мы просто спальней назовем.

И ни за что, и никогда уж снова,
Ни в сказке, ни во сне, ни во хмелю,
Свой первый смысл не обретут два слова,
Два безрассудных слова - «я люблю.»


 

* * * * *

 

Ни о чем меня вы не попросите,
Лишь шепнете тихо, уходя:
«Ничего не будет, кроме осени,
Кроме листопада и дождя.»

Падают дождинки невесомые,
Потемнела в озере вода...
И не откупиться мелкой ссорою -
Эта ссора будет навсегда.

И, теряясь в мягкой мокрой просини,
В сотый раз твержу я лишь одно:
«Ничего не будет, кроме осени,
Ничего не будет все равно...»


 

* * * * *

 

Ты в прошлое идешь ночной аллеей,
Твой силуэт все меньше и темней...
Так что же холодит мои колени
Впервые с давних пор, с забытых дней?

Есть четкий смысл в последнем нашем шаге:
Теперь за то приходится платить,
Что ручкою на клетчатой бумаге
Мы график чувств пытались начертить.

Нам улыбалась на пути удача,
И цель была заманчиво видна...
Любовь же, как решенная задача,
Неинтересна стала и скучна.

И вот уходишь ты ночной аллеей,
И заметает тьма хвостом твой след,
И мне уже не видно, как алеет
Приличья ради купленный букет.


 

* * * * *

 

Не пугай меня, попугай,
Зло крича и топорща перья:
В твой уютный дремотный рай
Не приду никогда теперь я.

Этой комнаты душный мрак
Мне теперь будет только сниться.
Я не думал, что выйдет так.
Не кричи без причины, птица...

Мы с хозяйкой твоей - враги,
Но об этом уже не плачу.
Пусть смыкаются над другим
Эти волны волос горячих.

Я уйду, не сказав «прощай»,
Не желая назад вернуться...
Я уже ушел. Не волнуйся.
Не пугай меня, попугай.


 

* * * * *

 

Я сделал круг из рук моих. Из рук.
Я удержать тебя пытаюсь снова...
Но не помеха для тебя тот круг -
Он, видно, плохо мною заколдован.

И я, упорно шепчущий «люблю»,
Твоею полный красотой нетленной,
Протягиваю руки - но ловлю
Лишь ледяную пустоту вселенной...


 

* * * * *

 

Ветер лениво лобзал
Нервные пальцы осин...
Женщине глядя в глаза, -
«Любишь?» - я тихо спросил.

Красный рассеялся свет,
В небе исчез без следа,
И, улыбнувшись в ответ,
Женщина молвила: «Да...»

Птицы неведомой трель
Неба разрезала шелк...
Был у любви апрель,
Но и октябрь пришел.

Вновь оказался я тут;
Стихла беседа осин...
В замершую пустоту -
«Любишь?» - я тихо спросил.

Слово сошло с языка,
Спряталось в чаще - и все.
Только из леса закат
Давит кровавый сок.

Только, шепча о любви,
Ветер целует взасос
Алые щеки рябин,
Белые плечи берез...


 

ТРЕЩИНА

 

Снова в любви нашей трещина...
Снова, о счастье скорбя,
Вижу, любимая женщина,
Слезы в глазах у тебя.

Может, обидой нечаянной,
Может быть, шуткой шальной
Строим мы стену молчания
Между тобою и мной?

Раннее утро. Пол-пятого.
Снова на кухне курю...
На горизонте распятую,
Ветры целуют зарю.

Алое льется за стеклами...
Будто бы снова принес
Я на постель твою теплую
Пламя холодное роз.


 

ОБРЕЧЕННОСТЬ

 

На солнце больше нету пятен черных,
Исчезли неуверенность и боль, -
Но все равно таится обреченность
В любви, соединившей нас с тобой.

Таятся в этих радостях печали,
Таится в этом смехе громкий плач,
И все равно я холод ощущаю,
Хотя поток волос твоих горяч.

Я твой, богиня! Твой. Бери и властвуй.
Но мне не ставь в вину мою печаль:
Я, может быть, в твоем вчерашнем «здравствуй»
В который раз прочел свое «прощай».


 

* * * * *

 

Комната...
Ночь...
Кончено!
Прочь.
Вылился
Стон...
Виделся
Сон:
Женщина -
Мир!
Венчаны
Мы...
Минуло;
День.
Милая -
Где?
С улицы -
Свет...
Сбудется?
Нет.
Хочется
Вдаль!
Кончено?
Да.


 

* * * * *

 

Ресницами туша сиянье глаз,
Храня мечты о недалеком счастье,
Уходят наши женщины от нас -
И часто не желают возвращаться.

Самой судьбе не дашь обратный ход.
Кричать и звать, поверь мне, бесполезно:
Взорвется гулким эхом и умрет
Родное имя в пустоте подъезда.
 
И никого с тобою рядом нет,
И только тишина, как после боя,
И только там, где был ее портрет,
Квадрат остался темный на обоях.

И все ж не самый страшный это час.
Лишь только б не случалось по-другому:
Когда уходят женщины от нас,
Не уходя из дома...


 

* * * * *

 

«И вот стало царевне тоскливо. Обернулась она
                  звездой и улетела на небо...»
                                         Из русской сказки

Когда душа окажется пустой,
Когда во взоре затаится ревность -
Пусть бешено сверкающей звездой
И ваша в небо улетит царевна.

Она мелькнет, как огненная нить,
И вот уж в темноте ее не видно...
Рекомендую вам судьбу винить -
Так легче, и быстрей, и не обидно.

Зажгите сигарету и свечу...
А если вдруг вам станет слишком туго,
Я к вам приду и с вами помолчу,
Хоть я и не считаю вас за друга.

Мы с вами вместе сядем у окна,
Увидим много звезд - ушедших женщин,
Начнем гадать, которая она -
Вон та, что с краю, или та - поменьше?

И буду я, как вы, угрюм и тих.
На звезды глядя, грусти я не скрою:
Ведь где-то там мерцает среди них
И та, что лишь вчера была со мною...


 

СТАРОЕ ФОТО

 

Я не думал, что в хламе фотографию эту,
Позабытую мною, я случайно найду:
Мы стояли с тобою перед стареньким ФЭДом
В затаившем дыханье подмосковном саду.

Были зимними шапки и весенними лица...
Даже снег гибким веткам не мешал рваться ввысь...
И еще предстояло нам друг в друга влюбиться,
И еще предстояло навсегда разойтись.


 

ПЕРВЫЙ СНЕГ

 

Я вышел из дому и замер...
Я распахнуть не в силах век.
Лишь белизна перед глазами -
Сегодня выпал первый снег.

И, околдован белым цветом,
Ни мертв стою я и ни жив, -
И все, что сталось этим летом,
Под белым саваном лежит.

Под эти пышным покрывалом
Былого разглядеть нельзя...
Теперь, наверно, льдинкой стала
Твоя прощальная слеза.

А снег идет, и все белее
Становится густая мгла...
Почти уж не видна аллея,
Которой ты тогда ушла.

Я обернулся... Отразилось
На миг лицо мое в окне;
И вижу - что-то изменилось,
Как будто что не так во мне.

Я думал - просто снег кружится,
Но то на зов моей тоски
Летели сказочные птицы -
И мне садились на виски...


 

НЕЛЮБОВЬ

 

В корыте неба ветер-холостяк,
Как полотенца, облака полощет...
Мне дышится легко и вольно так
Среди берез забытой этой рощи.

С тобой я здесь когда-то рядом был -
Еще мальчишкой, но уже поэтом,
И я свою любовь к тебе любил,
Не забывая и тебя при этом.

Теперь судьбу о счастье не молю:
Хранить его, увы, не в нашей воле...
И я тебя давно уж не люблю,
Но эту нелюбовь люблю до боли.


 

КТО ТЫ ТЕПЕРЬ?

 

     1.
Брожу я за тобой весь день,
За призрачной мечтою зыбкой...
Не ты ли в солнечной воде
Алмазною мерцаешь рыбкой?

Не ты ль, заветная краса,
В лугах пугливой ланью скачешь?
Не ты ли далеко в лесах
Неведомою птицей плачешь?

Не ты ли золотой пчелой
Над белым клевером порхаешь?
Не ты ли черною золой
На землю тихо оседаешь?

Не ты ль над серебром озер
Лежишь туманом розоватым?
Не ты ль над цепью синих гор
Пылаешь огненным закатом?

До смерти мне бродить, скорбя,
Тревожа мир напрасным зовом,
Но не узнать, во что тебя
Я превратил одним лишь словом...

     2.

Дождем студеным лес насквозь пронизан.
Здесь воздуха не больше, чем воды...
Землею черной, мхом густым и сизым -
Куда меня ведут твои следы?

Сказала ты: «Как только ясно станет,
Что унесли любовь твою года -
Меня к себе осенний лес поманит,
И лучше не ищи меня тогда.

Не вздумай по следам моим пуститься:
Тебе явиться я не захочу.
Я обернусь косулей иль волчицей,
Куницей по стволу сосны взлечу...»

Я посмеялся над твоею шуткой,
Хоть странною была она на вид,
Но смысл ее, загадочный и жуткий,
Теперь недаром душу леденит.

Спускается на лес холодный вечер...
Не вижу я, пылая, как в бреду,
Что я давно уж не по человечьим
Следам в сырой лесной глуши бреду...


 

УЧЕНИК КОЛДУНА

 

Только махнет на все стороны
Ночь покрывалом вдали,
Я прилечу к тебе вороном -
Черной печалью земли.

Только лишь блюдом фарфоровым
Ляжет на небо луна,
Я прилечу к тебе вороном -
Я, ученик колдуна.

Я прилечу, припорошенный
Белою звездной пыльцой...
Ты меня встретишь, хорошая,
Выйдя ко мне на крыльцо.

Слово скажу я короткое,
Тихо крылом поведу...
В спальню с тобой, моя кроткая,
Я человеком войду.

Ночь безрассудная, страстная,
Ты утоли мою грусть!
Ждет меня участь ужасная,
Если к утру не вернусь.

Коль не успеть возвратиться мне,
Не утаить свой побег -
Так и останусь я птицею,
Черною птицей навек...


 

ВЕДЬМА

 

Твои глаза - бездонная трясина,
Но все же выбираюсь я из них,
Отчаянным решительным усильем
Хватаясь за камыш ресниц густых.

Еще рывок - и вот я выползаю,
Природную доверчивость кляня -
И ухожу, хотя отлично знаю,
Какую месть готовишь для меня.

Сегодня в полночь мелкой дрожью биться
Начнет мой сеттер, и сгустится мгла,
И призрачная серая волчица
Оскалится из темного угла.

Ружье схвачу я, молча цепенея,
Прицелюсь наугад, спущу курок...
Она исчезнет с визгом, но за нею
Кровавый ляжет след в сырой песок.

Пойду по следу утром... Что за диво?
Знакомый дом... И вижу я с тоской:
Ты на крыльцо, бледна и молчалива,
Выходишь с перевязанной рукой.


 

В КОСМИЧЕСКОМ САДУ

 

Над землей - темно-синяя бездна.
Алым пламенем звезды горят.
Словно ветки, раскинул созвездья
Полуночный космический сад.

Будто яблоки, падают звезды
С легким шумом в туман голубой.
Даже лучше, родная, что поздно
Повстречались мы в мире с тобой.

Если б раньше волшебные крылья
Нам вручила любовь на двоих -
Мы тогда бы не так их ценили,
Мы скорей износили бы их.

Мы бы не были крыльям так рады,
И, отраду сменив на печаль,
Между ветками звездного сада
Не могли бы летать по ночам.

А теперь мы поверили в чудо -
И гостим на планете любой...
Так и будет, родная, покуда
Не расстанется с нами любовь.


 

* * * * *

 

Расставаться было очень трудно,
Но к рассвету разошлись пути,
И, роняя слезы нынче утром,
Ты спросила, как меня найти.

Ты легко отыщешь, королева,
В синем небе домик скромный мой:
Сразу за Юпитером - налево,
А потом - все время по прямой.

Будешь ты в полете дивном грезить,
Чувствуя - настал твой звездный час...
Только не гляди на Бетельгейзе -
Светит ярче солнца в тыщу раз.

А когда костер Альдебарана
Догорит в сиянье золотом, -
Белые расступятся туманы,
Ты увидишь маленький мой дом.

Пусть тебя нисколько не тревожит,
Если там меня случайно нет...
Ты зайди, любимая, попозже -
Буду через пару тысяч лет.


 

НАШИ ВСТРЕЧИ

 

Это было в шестнадцатом веке:
По дороге я брел, пилигрим,
Не любим ни одним человеком,
Только Богом любимый моим.

Проезжая в карете роскошной
(Я не видел красивей коня),
На подушечке нежась, как кошка,
Ты взглянула тогда на меня.

Мы увиделись лет через двести;
К величайшей досаде моей,
Там была ты чужою невестой,
Я - на свадьбе одним из гостей.

Эпиграмм и экспромтов немало
За столом изловчился сказать,
Но меня ты тогда не узнала -
Улыбнувшись, забыла опять.

Напоследок мы в веке двадцатом
Повстречались в санбате с тобой;
Тяжко раненым был я солдатом,
Ты была фронтовой медсестрой.

Мне помочь не могла и победа -
Караулила снова беда:
О любви не успел я поведать,
Потому что я умер тогда.

Но когда повстречался с тобою
Я всего лишь три года назад, -
Беззаветной, безумной любовью
Смог зажечь я спокойный твой взгляд.

И по воле всевышнего Бога
Вдруг проснулись, ожили во мне
Пилигрим на далекой дороге,
Гость на свадьбе, солдат на войне...


 

ЛЮБИМЫМ

 

Окутавшись табачным дымом,
В зеленом плавая вине,
Давайте вспомним о любимых,
Которых с нами больше нет.

Воздвигнем их на пъедесталы,
Оденем в бронзу их печаль,
И пусть колокола бокалов
Над ними нынче прозвучат.

И вечный пусть огонь заката
Для тех пылает в этот час,
Кого любили мы когда-то,
И кто любил, быть может, нас...


 

ИЗГНАНИЕ ИЗ РАЯ

 

Ночь. Луна. Соловьиные трели.
Затаила дыханье природа...
На горячей измятой постели
Мы вкусили запретного плода.

В переливах неверного света
Мы любили, от страсти сгорая,
И теперь нас с тобою за это
Очень скоро прогонят из рая.

Счастье, звякнув златою подковой,
Канет с ровной дороги в болото,
И, потупясь, архангел суровый
Вмиг захлопнет за нами ворота.

Это будет, конечно же, будет,
Над любовью споют "Аллилуйя",
А пока что, наивные люди,
Мы сливаем уста в поцелуях.

А пока, не заботясь бедою,
Ты меня обнимаешь несмело;
Пахнет солнцем, песком и водою
Все твое музыкальное тело.

А пока что, не ведая срама,
Под прицелом господнего гнева
Вся пылает в объятьях Адама
Ненасытная сладкая Ева...


 

ЗОЛОТАЯ АЛЛЕЯ

 

Я вхожу в золотую аллею,
Утопаю в осеннем хмелю...
Ни о чем я уже не жалею,
Никого я уже не люблю.

Что меня так упорно манило
В этот парк из мирской суеты?
Кучи листьев - как будто могилы,
А деревья стоят, как кресты.

Стало все так трагически просто
В этом царстве крестов да могил -
Понял я , что стою на погосте,
Где былое свое схоронил.

Здесь зарыты под деревом каждым,
Где венки возлагает листва,
Напоенные чувственной жаждой
Или звонкой прохладой слова.

Дышат нежностью гроздья рябины,
От осины исходит печаль...
Под рябиной слова «мой любимый»,
Под осиной - «прости» и «прощай».

Листья кружатся так невесомо
Над невидимым прахом судьбы...
Тут покоится марш Мендельсона,
Там - рыданья, а дальше - мольбы.

Вот и все... Я уже у ограды.
Занесет листопадом следы.
Не хочу воскресений; не надо
Ни живой и ни мертвой воды.

Дай забыть мне, о Боже, аллею!
Я тебя лишь об этом молю...
Я ведь снова о чем-то жалею,
Я ведь снова кого-то люблю.


 

РОМАНС-ПРИЗНАНИЕ

 

Ваш сад упоительно спал,
И, слаще влюбленной свирели,
В ветвях соловей рассыпал
Свои сумасшедшие трели.

Жемчужную пену волны
Закатные стрелы пронзили,
Когда, так волшебно бледны,
Вы мне о любви говорили.

Но знал я прекрасно о том,
Чем станут на дальнем рассвете,
Во что превратятся потом
Слова вдохновенные эти.

Оставьте… Молчите, молю!
Ведь я безошибочно вижу,
Что вместо хмельного «люблю»
Змеей зашипит «ненавижу».

И, слово «надеюсь» поправ,
Придет роковое «не верю»,
И, правый, я буду не прав,
И станет находка потерей...

Загадочен шепот волны,
Дурманит дыхание сада
И вы так волшебно бледны…
Не надо… Не надо… Не надо…


 

* * * * *

 

Холодное пламя рассвета…
В снегу золотые шары…
Ушло безрассудное лето
Куда-то в иные миры.

Над темной водой у причала
Встречаю рождение дня…
Здесь женщина, помню, кричала:
Просила остаться меня.

Не вышло у нас разговора,
Не смог я понять этих слов:
Глушило рычанье мотора
Покинутой женщины зов.

Я плыл в незнакомые дали,
Где явь, как слезинка, чиста, -
Туда, где меня уже ждали
Иные глаза и уста.

Тоскою наполнена жгучей,
Я вижу – она уж молчит…
Вдруг солнце, раздвинувши тучи,
На грудь ей метнуло лучи.

Растаял туман над водою,
И свет отразила вода,
И крестик, подаренный мною,
Сверкнул – и погас навсегда…



 

СЦЕНА ИЗ «ФАУСТА»

 

Центральный командный пункт. Огромное количество компьютеров и других сложных приборов. У пульта с единственной красной кнопкой - Фауст в военной форме.


                               Фауст
Я говорить с тобой хочу!
                               Мефистофель
(выходя из-за шеренги компьютеров)
Готов! Всегда к твоим услугам.
Приятно пообщаться с другом...
Ну - говори же! Я молчу.
                               Фауст
Мне очень нужен твой совет...
В душе царит опустошенье.
Я не могу принять решенье:
Не говорю ни «да», ни «нет».
                               Мефистофель
(глядя на красную кнопку)
Что я могу тебе сказать?
Твои сомненья - предрассудок.
Что значит пара лишних суток?
                               Фауст
Так что ж - на кнопку мне нажать?
                               Мефистофель
Мой друг! На этой же планете
Об этом говорю с тобой
Раз в миллион тысячелетий.
То вечером, то на рассвете.
За окнами смеются дети...
Все так же кнопку трогаешь рукой...
Лишь твой наряд меняется; другой
Был на тебе в последний раз, я помню...
                               Фауст
Не продолжай! Не надо. Я все понял.
Так значит, лучшего пути
Землянам не дано найти?
                               Мефистофель
Найди! Дерись с врагом руками!
Но разве не возьмешь ты камень,
Когда поможет он в бою?
От камня - только шаг к копью.
Потом - мечи и арбалеты,
Потом - винтовки, пистолеты,
Потом - попозже - пулемет,
Потом - военный самолет,
Потом раздастся визг ракет -
И черным станет белый свет.
                               Фауст
И сколько раз уже так было?
                               Мефистофель
О, вспомнить мне не хватит силы!
Быть может, целый миллион...
Не бойся - это просто сон,
Лишь новый, миллионный сон
В постели вечной мирозданья.
Уйдут надежды и страданья,
Планета тихо поплывет
В кромешной тьме. За годом год
Пройдут спокойно, без коллизий...
Но вновь комочек теплой слизи
Заявит вдруг на жизнь права.
Шепнет амеба: «Я жива...»
И поплывут по морю рыбы,
И ящеров ужасных глыбы
Зашевелятся по лесам...
Потом появишься ты сам.
                               Фауст
Чтоб вновь дрожащими руками
Нащупать тот же первый камень?
                               Мефистофель
Конечно! Было так вовек.
                               Фауст
Так будь ты проклят, человек!
(тянется к красной кнопке)
                               Мефистофель
Нет, погоди! Ты сделай это
Не с целью наказать планету,
А лишь затем, чтоб вновь во мгле
Жизнь зародилась на земле!
                               Фауст
Во имя жизни смерть зову -
Лишь умирая, я живу.
(нажимает на красную кнопку)


 

* * * * *

 

«Ангел мой, слети
На мои поля!
Некуда идти,
Вся в крови земля...»

«В небе высоко
Синий мой шатер...
Белых облаков
Подо мной ковер...
Легок мой полет
В голубой дали...
Кто меня зовет
С гибнущей земли?»

«Ангел мой, к тебе
Обращаю взор!
Вся земля - в борьбе,
Вся земля - костер.
На страну - страна,
На народ - народ!
Ложь испив до дна,
Правду кто поймет?»

«Твой великий страх
Непонятен мне...
Что на небесах
Знают о войне?
Пой, пока живой,
Пей сырой рассвет...
А спасти от войн
Землю - средства нет.»

«Если я умру,
Мужество храня,
Завтра поутру -
Ты возьмешь меня?»

«Просишь ты о чем?
Не могу понять...
Солнечным лучом
Полечу играть.»


 

БОЖИЙ СТРАННИК

 

Божий странник бродил по сторонке родной,
Поклоняясь церквам да кладбищам убогим,
А вечерней порой на опушке лесной,
Если было о чем, разговаривал с Богом.

И однажды весной он у Бога спросил:
«Уповать ли, Господь, на твое откровенье?
Ты откроешь ли мне, что грядет на Руси?»
Тут и было ему роковое виденье...

Божий странник увидел семнадцатый год,
Осененный звездой - алым дьявольским знаком,-
Увидал Колыму, где великий народ,
Проклиная судьбу, умирал по баракам.

Руки странник воздел, как в последней мольбе,
На колени упал и залился слезами:
«Для чего же, Господь, это нужно тебе -
Поступать так жестоко с твоими рабами?

Отвечай мне, Господь, отвечай же, молю!»
И ответил Господь: «Все земное приемля,
Больше всех на земле я Россию люблю -
И Россия спасет эту грешную землю...»

Так Господь говорил, откровенье даря,
Сыпля звезды в траву, как жемчужные бусы...
По вершинам берез разливалась заря,
Будто алая кровь по венцу Иисуса.


 

* * * * *

 

Вот и снова осень у порога,
Снова позолочены леса...
Захотелось мне поверить в Бога,
Землю променять на небеса.

Встал я пред иконой на колени,
Поглядел Спасителю в глаза,
Чтобы он мне из земного плена
Краткий путь на небо указал.

Бог с иконы не сказал ни слова,
Лишь глаза его сказать смогли:
«Не спеши отречься от земного...
Небо - это зеркало земли.»

С той поры и днями, и ночами
Постоянно стал я замечать:
Возлежит на всех земных началах
Ясная небесная печать.

Есть в витрине краски от иконы,
И таятся явно неспроста
В проститутке - девственность Мадонны,
В пьяном нищем - искренность Христа.

Вот и снова осень у порога,
Снова позолочены леса...
Захотелось мне поверить в Бога,
Землю променять на небеса.


 

* * * * *

 

Вновь я пред иконою святой...
Сладким медом пахнет дымный ладан.
Божий образ реет надо мной;
Мне от Бога ничего не надо.

Я ныряю в желтый блеск свечей,
Их дыханье ощущаю кожей...
Я на свете будто бы ничей -
А на самом деле просто божий.

Я смотрю на злато алтаря,
Вижу, как меня в миру немного...
Солнечным сиянием горя,
Входит в душу милый образ Бога.

Славься, славься, добрый божий свет;
За тебя приму любовь и битву!
И поет священник, как поэт,
Как стихи, волшебную молитву...


 

* * * * *

 

Опять стою перед закрытой дверью,
Опять  моим невзгодам нет конца...
Но все равно как верил, так и верю
Я в справедливость высшую Творца.

На сердце давит тяжкий груз страданий,
Но повторяю из последних сил:
Никто не получает наказаний,
Которых на земле не заслужил.

Я эту чашу пить готов до края,
Вдыхая ядовитый аромат...
Обидно только, что не понимаю,
В чем именно пред Богом виноват.

Так пес побитый грустно и тревожно
Всегда глядит хозяину в глаза;
Как объяснить собаке, что ей можно,
А что - категорически нельзя?

Пес очень любит пить из грязной лужи,
Не зная о микробах ничего...
Но человеку он здоровым нужен -
И пса колотят, чтоб спасти его.

Гляжу я в небо с грустью и тревогой -
И сам на свой вопрос даю ответ:
Наверное, я  очень нужен Богу,
Раз он меня колотит сорок лет...


 

ДЕРВИШ И ОБЕЗЬЯНА

 

Под малиновым закатом
Голубого Хорасана
Дервиш брел; на пальцах четки,
А на шее - обезьяна.
В красном мареве дрожали,
Тихо плавились мечети,
А за дервишем бежали
Разноцветной стайкой дети.
Эту стайку обезьяна
Постоянно привлекала:
Что ни делал старый дервиш -
Обезьяна повторяла.
Дервиш сел у стен мечети,
Приготовился к намазу -
И уселась обезьяна,
И сложила лапки сразу...
Молодой Ахмед-цирюльник
Там случайно оказался;
Как он грозно хмурил брови!
Как он громко возмущался!
«Ни к чему себя позорить
Пожилому человеку!
Может, с этой образиной
Ты ходил уже и в Мекку?
Может, эта обезьяна -
Смесь уродства и порока -
Так же мерзостно кривлялась
И на родине пророка?»
Улыбнулся старый дервиш:
«Будь, о юноша, спокоен.
Не ходил еще я в Мекку -
Я покуда недостоин.
Что ж касается намаза -
Бессловесная скотина
Или я воздену руки -
Для Аллаха все едино.
Обращен ли прямо к небу
Светлый лик иль зверя морда -
Лишь бы сердце было чистым,
И не злобным, и не гордым...»
И застыл Ахмед-цирюльник
В изумленье несказанном,
И побрел все так же дервиш
По просторам Хорасана...
А на небе потемневшем,
Как знамение святое,
Появился полумесяц
С одинокою звездою.


 

ПЕСНЯ БРОДЯЧЕГО МОНАХА

 

По земле родной брожу без гроша;
Мне по нраву лишь движенье вперед.
Я не верю, что бессмертна душа,
Просто знаю, что она не умрет.

Я свой ужин разогрею в золе,
Я под звездным одеялом посплю...
Столько жизней я прожил на земле,
Что и в этой как-нибудь потерплю.

Лишь небесный подарили мне шелк,
А дворец мой - из гранитных из скал...
А другого ничего не нашел,
Потому что никогда не искал.

Пусть белеет седина на челе
И дождями размывается путь...
Столько жизней я прожил на земле,
Что и эту проживу как-нибудь.

Я давно уже устал от пути...
Злые ветры разорвали мне грудь.
Может, скоро мне придется уйти
И в неведомом краю отдохнуть.

Но когда я потеряюсь во мгле,
Вы от сердца прогоните печаль:
Столько жизней я прожил на земле,
Что и с этой мне расстаться не жаль.


 

* * * * *

 

Я живу на свете с верой в чудо,
Я гуляю в царстве светлых грез.
У меня на пианино - Будда,
А в углу - сияющий Христос.

Божьим светом комната согрета,
Но жалею об одном опять:
Нет изображенья Магомета -
Не велят его изображать.

Будто скалы, не раскрашу стены -
К этому пока что не готов,
Но еще куплю я непременно
Идолов - языческих богов.

В чудо я поверил безгранично;
Всем богам в моем жилье - почет.
Мне, поверьте, просто безразлично,
От кого из них оно придет.

Если их на свете очень много,
С ними общий я найду язык.
В своего лишь тот поверит бога,
Кто ни с кем делиться не привык.

Пей вино, люби красивых женщин,
Хоть до неба строй себе чертог,
Только делай гадостей поменьше -
И тебя полюбит каждый бог.

Дорожи своей любовью свято,
Подними свой дух на высоту -
Станешь не рабом, а просто братом
Магомету, Будде и Христу...


 

ЧЕРНАЯ ПАНТЕРА

 

Сегодня я рассеян и потерян,
Ночное чудо в памяти храня:
Во сне я видел черную пантеру,
Напавшую безмолвно на меня.

Наверно, было б легче драться с чертом!
Боль от когтей насквозь меня прожгла...
Кровь алая на шерсти зверя черной
Зловещими тюльпанами цвела.

В живых остаться я уже не чаял,
Но мысль о смерти так была горька,
Что горло зверя, как тиски, в молчанье
Моя сдавила медленно рука.

А утром я глядел сквозь дым потемок
На те же стены, стулья и сервант,
А на окошке плюшевый котенок
Лелеял свой нелепый пыльный бант.

И стало самой страшною потерей
При тусклом свете будничного дня,
Что в жизни больше никогда пантера
Не нападет безмолвно на меня...


 

АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ

 

Я - Ангел-хранитель. Высокой судьбой,
Незримою нитью я связан с тобой.

В пустыне и в море, в ночи и во дне,
И в счастье, и в горе поручен ты мне.

Я жду, караулю любую беду.
Недуги и пули я прочь уведу.

На поезд не сядешь, что с рельсов сойдет,
Порой опоздаешь на свой самолет.

И лучший профессор останется в ночь,
Чтоб вовремя сердцу больному помочь.

Но, странник беспечный на майском лугу,
Ведь я тебя вечно беречь не смогу...

Нас утро разбудит последнего дня;
Зависеть не будет ничто от меня.

Из мира печали ты будешь готов
Отправиться в дали нездешних лугов.

Расстанешься с телом, что ныне храню,
И я тебя белым крылом осеню.

И, новой любовью светящийся весь,
Приду к изголовью рожденного днесь...


 

* * * * *

 

Шел вечный спор: что есть наш мир?
Шекспир подвел черту под спором.
Наш мир - театр, сказал Шекспир,
В театре том мы все -актеры.

И все ж не весь вопрос решен:
Театр по жанру необычен.
Для драмы - чересчур смешон,
А для комедии - трагичен.

Мы ищем логику во всем,
Для нас законы много значат,
Но самый главный режиссер
Зачем-то все переиначит...

Не догадается никто,
Что сверху может мир казаться,
Огромным цирком Шапито,
Где не актеры, а паяцы!

Кто весь в слезах, кто сыт и пьян,
Кто с лирою, а кто с дубиной...
Гудит цветастый балаган,
Орут и скачут Арлекины.

А Бог, прищурившись хитро,
Не прекращает развлеченье -
И длинным рукавам Пьеро
Большое придает значенье.

С улыбкой он по небесам
Гуляет, окунувшись в грезы...
И он уже уверен сам,
Что только смех рождает слезы.


 

* * * * *

 

Русь моя! Длинна твоя дорога,
Что ведет на свет из темноты...
Нынче стало модно верить в Бога,
Бить поклоны и носить кресты.

Нынче в нашу церковь ходит всякий -
Даже тот, кто ест окорока,
А бездомной и больной собаке
Никогда не вынесет куска.

Облепи хоть весь алтарь свечами -
Жизнь твою измерит божество
Тем, что совершаешь не во храме,
Но в миру, за стенами его.

Я давно мечтаю, чтобы каждый
В этой мысли утвердиться смог:
Веришь в Бога или нет - неважно.
Важно, чтоб в тебя поверил Бог.


 

* * * * *

 

Мне старый священник промолвил устало:
«Молитва смиряет и душу, и плоть.
Затем ты страдаешь, что молишься мало;
Мирских же глаголов не слышит Господь.»

Мой добрый священник учил меня много,
А все же душа, как и прежде, болит...
И вот я решил напрямую у Бога
Спросить о значении наших молитв.

Подумал об этом я ночью кромешной,
Но вдруг будто светом наполнился весь...
Я Господа Бога не видел, конечно,
Но сразу почувствовал, понял - он здесь.

И Бог мне сказал: «Такова твоя доля -
И завтра ты будешь страдать, как вчера,
Но надо терпеть, потому что без боли
Нигде не бывает любви и добра.

Тебе от рожденья - твой крест и награда -
Дана не случайно вселенская грусть...
Твори лишь добро, а молиться  - не надо:
Я сам за людей каждый вечер молюсь.»


 

* * * * *

 

В душе моей ему не править бал,
Не отлучить теперь меня от рая!
Три раза я на дьявола плевал,
Крещенье в божьем храме принимая.

Горели свечи, и сиял алтарь,
От ладана дымок пахучий плавал...
И видеть мог в тот час небесный царь,
Как не хотел меня оставить дьявол.

И все-таки ему не повезло:
Из тьмы на свет вела моя дорога.
Я твердо знал: от дьявола - все зло,
А все добро, конечно же, от Бога.

Но вот однажды, как-то по весне,
Естественно, полуночной порою,
Явился дьявол предо мной во сне -
Оплеванный и оскорбленный мною.

Я знал, что он исчезнет поутру,
И я сказал отчетливо и властно:
«Изыди, дьявол! Я служу добру -
И ты сюда пришел, поверь, напрасно.»

Князь тьмы кивнул: «Не бойся; ухожу.
Добру ты, значит, служишь? Ищешь рая?
А я чему, по-твоему, служу,
В кошмаре ада грешников карая?»

Я обмер... Поразил меня вопрос.
И тут, из темноты пустой и зыбкой,
С иконы улыбнулся мне Христос
Короткою загадочной улыбкой.


 

НЕБЕСНЫЙ ПОДКИДНОЙ

 

Я ездил, и летал, и плавал.
Я сорок пар сносил сапог.
Но я не знаю, что есть дьявол,
Но я не знаю, что есть Бог.

За это не судите строго:
Иной всю жизнь свою прожил,
Считая, что служил лишь Богу -
А черту между тем служил.

Ни Фейербахи, ни Декарты
Тут не могли сойтись ни в чем...
Я думаю - мы просто карты
В непостижимом подкидном.

Я думаю, что между раем
И адом, встретившись порой,
Бог с чертом в дурака играют
Моей засаленной душой.

Она измята, загнут угол...
И в месяц, может, раз по сто
Душе не потому ли туго,
Что ей с размаха бьют о стол?

Порой от злобы и азарта
Творю недобрые дела...
А это, может, просто карта
От Бога к черту перешла.

Обидно только, что не знаю,
Сомненья вечные тая,
Как часто козырем бываю,
И даже - что за карта я?


 

* * * * *

 

Тогда, я помню, хлынул сильный ливень,
И небо на две части раскололось,
И тучи плыли, как букеты лилий -
И где-то рядом я услышал голос.

Он звал меня скорей бежать куда-то,
Великие вершить перевороты,
И, вдохновляясь тем, что вечно свято,
Спасать кого-то и казнить кого-то.

Но гром взрывался так над самой крышей,
Что, как ни напрягал я слух дотошный,
Названий и имен я не расслышал -
А голос вдруг умолкнул, как нарочно.

Тогда зачем ты хлынул, мерзкий ливень,
Зачем ты, небо, с треском раскололось?
И тучи плыли, как букеты лилий,
И ты звучал, с ума сводящий голос?


 

* * * * *

 

Мне странный сон приснился ночью этой:
Как будто я по городу гулял,
Мальчишку лет восьми увидел где-то -
И в нем я самого себя узнал.

Я замер, будто пораженный громом,
Лишь сердце понеслось куда-то вскачь:
Я вспомнил этот двор и номер дома,
И кеды, и потертый красный мяч.

Мяч в стенку колотил, но не от стука
Внезапно разболелась голова...
Я твердо знал - себе сломает руку
Мальчишка через месяц или два.

Я знал, что через год, ввязавшись в драку,
Он будет бит ногами на снегу,
И что болезнь убьет его собаку...
Ведь я предупредить его могу!

Скажу ему, чтоб не пускал он ближе
Сережку - тот предатель, а не друг!
Чтоб не женился он на этой рыжей,
С которой адом станет все вокруг...

...Мне странный сон приснился этой ночью:
   Я во дворе своем с мячом играл...
   Мне не известный, но знакомый очень,
   Какой-то дядя у стены стоял.

   Он подошел ко мне и улыбнулся,
   Он что-то собирался мне сказать...
   Но, в общем, хорошо, что я проснулся -
   А то бы в школу мог я опоздать.


 

ЧЕРНЫЙ КОТ

 

Давно померкли краски дня,
Темнеет небосвод...
Чего ты хочешь от меня,
Огромный черный кот?

Твой странный облик мне не мил...
Задев тебя рукой,
Я запах серы ощутил...
Так вот ты кто такой!

Коротким был наш разговор.
Бес в душу мне не лез.
Скрепил я кровью договор -
И кот во тьме исчез.

Когда же я пришел домой,
Когда за стол я сел,
Вдруг мир явился предо мной
Во всей своей красе!

Он стал моим, весь белый свет -
Суров, красив, велик -
И понял я, что я - поэт
И что я все постиг...

Ползет туман, плывет рассвет -
И оба в дверь ко мне.
Сегодня ночью я, поэт,
Стихи писал во сне.

А наяву, в табачной мгле,
До слез, до боли чист,
Лежит нетронут на столе
Бумажный белый лист...


 

* * * * *

 

Облако встряхнул я, как перину,
Будто плед, поправил небеса,
А потом я глянул на долину,
На пригорки, реки и леса.

Было утро и начало лета,
Но еще витали тени снов -
Потому добавил я к рассвету
Золотых и розовых тонов.

Дал лугам зеленые покровы,
Побелил вершины дальних гор,
Положил немного голубого
На безбрежный молчаливый бор.

Хлынул свет, не ведая предела -
Солнце, будто факел, поднял я,
И долина, пробудясь, запела
Радостную песню бытия.

Все вокруг мне дорого и мило -
Плоть и камень, пламя и эфир, -
И на небе, высоко над миром,
Как я рад, что создал этот мир!

Но порой и мне бывает тяжко:
Ведь забыть мне ни на миг нельзя,
Что с травинки крошечной букашкой
Сам себе гляжу сейчас в глаза.


 

МОЯ МОЛИТВА

 

Я снова обращаюсь к Богу,
Я тихо Господу пою:
"Молитв чудесных в мире много,
А я вот сотворил свою.

Я не прошу ни утешенья,
Ни новых благ, ни новых сил;
Даруй мне, Господи, лишенье
Всего, что я не заслужил.

Мне снисхождения не надо,
Я не прошу твоих наград;
Даруй мне, Господи, расплату
За все, в чем был я виноват.

Я называл себя поэтом,
Я жил, как будто во хмелю...
Даруй мне, Господи, победу
Над всем, что я в себе люблю.

А главное - поверив в чувство,
С которым я пою сейчас,
Даруй мне, Господи, искусство
Тебе не врать, как в этот раз..."


 

ЛУЖА И ОБЛАКА

 

Шикарный «мерс» раскрылся, словно ларчик,
И мне приятель прошептал: «Гляди!»
Твоя краса сияла даже ярче,
Чем все бриллианты на твоей груди.

Твои духи казались сладким ядом...
Дверь ресторана распахнул лакей;
Лишь на мгновенье повстречалась взглядом
Ты с нищенкой, сидевшей у дверей.

И вот уж дверь закрыли за тобою...
Но в памяти остались у меня
Свидание уродства с красотою,
Пустая встреча грязи и огня.

Такой пустяк - кому он, в общем, нужен?
Но мир и состоит из пустяков.
Ведь даже в грязной и вонючей луже
Я видел отраженье облаков.

Прекрасные, пронизанные светом,
Вновь уплывут, приплыв издалека...
Но забывать нельзя, что лужу эту
Создали сами эти облака.

Они над лужей проплывут неспешно,
Как ты над старой нищей у дверей,
И не заметят, как и ты, конечно,
Что на мгновенье отразились в ней...


 

ПОДЗЕМНЫЙ ПЕРЕХОД

 

Поток машин течет, течет...
Иду в подземный переход.
Я по нему ходить не рад:
Он мне напоминает ад.
Я пекло так и представлял...
А может, сам я там бывал.
Здесь духовой оркестр вопит,
У стенки старый нищий спит,
Другой гнусавит про Христа -
И темнота... И темнота...
Я замираю у стены;
Не сплю, но будто вижу сны.
А может, сплю я наяву,
И снится мне, что я живу.
И сквозь мерцание ресниц
Я вижу сотни, сотни лиц;
На каждое лицо легла
Печать добра иль тень от зла...
И мнится мне: кто на земле
Живет во лжи, живет во зле,
Такой не в церковь пусть идет -
Зайдет в подземный переход.
И озарит неясный свет
Ему чистилища макет,
Куда, отчаяньем дыша,
Его отправится душа...
Мы все спешим к своей черте,
Ругаясь с кем-то в темноте
И выставив вперед плечо, -
И мы не думаем еще,
Что будет всем предъявлен счет,
Что всех нас после смерти ждет
Кого - подземный переход,
Кого - небесный переход.


 

* * * * *

 

Да что с тобой, поэт?
Твои согнулись плечи...
Я вижу, как уже
Смертельно ты устал
Воспламенять собой
Сердец холодных свечи -
И видеть, что горят
Одна иль две из ста.

Теряясь в шепотках
Спокойных пересудов,
Меняешь ты лицо
По двести раз на дню...
Талант приобретя,
Теряешь ты рассудок -
Им вместе быть нельзя,
Как снегу и огню.

Так перестань страдать!
Писать тебе не надо.
Еще никто из нас
Несчастным не помог...
Гаси, поэт, гаси
Чадящие лампады
Отчаявшихся глаз,
Ломай заборы строк.

Согласен ты со мной,
Но вновь порой ночною
Ты бродишь по дворам,
Твердя стихи свои,
И кажется тебе
Простой фонарь - луною,
А глупый женский смех -
Признанием в любви.


 

ДЬЯВОЛ ПОЭЗИИ

 

Дымящего ада посыльный,
Летучий и серый, как пыль,
Поэзии дьявол всесильный
Давно мою душу купил.

Даст тему, и рифмы он свяжет,
Работать усадит за стол,
Но скоро, явившись, он скажет:
«Готов? За тобой я пришел.»

Все доводы умных ученых
Окажутся сразу слабы,
И будут бессвязно-никчемны
Мои об отсрочке мольбы.

И я полечу мимо рая
В чистилище смертных грехов,
К холодной груди прижимая
Неизданный сборник стихов.


 

СУД СОВЕСТИ

 

Когда природы дерзкую красу
Завесит ночь тяжелой пеленою,
Свой страшный начинает совесть суд
За все, что я содеял, надо мною.

Бывал не часто в жизни я герой:
Случалось трусить, подличать, лукавить...
Мне просто стыдно слушать, что порой
На том суде свидетельствует память.

Но вот я слышу слово «оправдать»;
Бегом из опостылевшего зала
Я на свободу тороплюсь опять,
Хоть легче мне и радостней не стало.

Остались на душе мои грехи,
Но что теперь! Как вышло, так и вышло...
И я спешу писать свои стихи -
Мне только из-за них не дали «вышку».


 

ПРЕДЧУВСТВИЯ

 

Белым летним днем и серым днем осенним,
Первыми познав неукротимый страх,
Чуя вдалеке шаги землетрясений,
Скорбно воют псы в смеющихся домах.

Я и сам готов от слов податься к вою,
Все свои тревоги вылить в этот вой...
Что-то по ночам мне не дает покоя,
Не велит мне спать, висит над головой.

Будущим бы жил, но будущего - нету.
Чувствую, что род людской себя сгубил,
Вижу, как глотает мертвую планету
Ледяная тьма космических глубин.

Ночью выли псы в Ташкенте и Спитаке,
Но понять их люди так и не смогли...
Гибель городов предчувствуют собаки,
Но одни поэты - гибель всей земли.


 

* * * * *

 

В час, когда все выпито и спето,
Улицы недвижны и тихи,
Не просите пьяного поэта
Прочитать для вас свои стихи.

Он тряхнет бесценной головою,
Как пустою пачкой сигарет,
Он прочтет вам что-нибудь такое...
Только не свое прочтет поэт.

Я и сам за рюмкой водки тоже,
Никого при этом не браня,
Понимаю, до чего ничтожен
Перед всем, что было до меня.

И сижу до самого рассвета,
Вороша огрехи и грехи...
Не просите пьяного поэта
Прочитать для вас свои стихи.


 

НЕПРИЗНАННЫЙ ПОЭТ

 

Из ночи в ночь за пачкой сигарет
Над строчками корпел на кухне тесной
Немолодой, непризнанный поэт,
На целом свете лишь жене известный.

Ломились от тетрадей стеллажи,
В былое тихо уходили годы...
Он, наконец, всю жизнь свою прожил,
Оставшись странным пасынком природы.

Когда же отошел он в мир иной
И погребен был осенью унылой,
Никто не вспомнил строчки ни одной,
Чтоб прочитать над свежею могилой.

Никто не знал, что много, много лет
Далекая прекрасная планета,
Куда сейчас отправился поэт,
Ждала его как первого поэта...


 

* * * * *

 

Я поэзией бредил упрямо -
И давно, даже будучи мал,
Подходил я с тетрадкою: «Мама,
Ты послушай, что я написал...»

Сочинял я и в армии даже;
Мой приятель доподлинно знал,
Что в курилке послышится: «Саша,
Ты послушай, что я написал...»

И жену приучил постепенно -
Лишь смолкают в ночи голоса,
Появляюсь я в комнате: «Лена,
Ты послушай, что я написал...»

Может, хватит когда-нибудь силы,
Чтоб творить на земле чудеса,
Чтобы мог обратиться: «Россия,
Ты послушай, что я написал...»

А потом, путь земной подытожив,
Если я полечу в небеса,
В горних высях послышится: «Боже,
Ты послушай, что я написал...»


 

* * * * *

 

Поэта жребий я теперь постиг,
Открыл секрет его волшебных строчек:
С небесного на наш земной язык
Он только лишь прилежный переводчик.

И, полюбив с рожденья божий свет,
И я себя обрек на труд тяжелый:
Я каждый день в теченье многих лет
Заучивал небесные глаголы.

Я Господу еще не сдал зачет,
И, хоть себе оценки занижаю,
За точный не ручаюсь перевод,
Но общий смысл уже не искажаю.

И пусть еще становится трудней
Судьбы моей туманная дорога;
Мне б только стать хоть на исходе дней
Одним из переводчиков у Бога...


 

* * * * *

 

Как вечен твой закон и как суров,
Противоречье меж большим и малым!
Предчувствие неведомых миров
Легко семейным гасится скандалом.

Мы целый век идем к своей черте,
О главном то и дело забывая...
Причастность к запредельной высоте
Легко сжигает даже боль зубная.

Вниманье уделяем мелочам,
Воспринимаем их вполне серьезно;
Так на окне горящая свеча
Затмить способна и луну, и звезды.


 

МИКРО

 

Что такое жилая квартира?
Что для жизни придумали мы?
Микрокопию целого мира,
Пародийно-игрушечный мир.

За семью цифровыми замками
В этом мире мы долго живем;
Потолок - это небо над нами,
Люстра - солнце на небе своем.

Если ночь нам нужна поскорее,
Шторы скроют вечернюю даль.
Август делают нам батареи,
Холодильник - хрустящий февраль.

Микрореки из кранов слезятся,
Микродерево - спичка - горит...
Вам охота над этим смеяться?
Микросмех наготове стоит!

Может, надо, чтоб копию мира
Сотворила умело рука...
Только нам бы не сделаться «микро»
Среди этого микромирка!


 

ЛИЦЕЙ

 

Со лба откинув прядь тугих кудряшек черных,
Средь упоительной лицейской чепухи,
Строчит веселый кареглазый арапчонок
Про Купидона и Панкратия стихи.

Еще рифмует он «ногою» и «рукою»,
Еще румянец не сошел с его лица,
Но есть уж в нем тугая струнка непокоя,
Дыханье песни и безумие певца.

Все впереди - обиды, ревность и печали,
Горенье юноши и мудрость старика,
И гнев, и болдинскими темными ночами -
Недосягаемо высокая строка.

Все впереди еще. На Черной речке - лето.
Играть в горелки так и манит шумный лес...
И от Лепажа длинноствольных пистолетов
Еще ни разу не держал в руках Дантес.


 

В НИКУДА

 

Осенью, осенью, осенью,
Не оставляя следа,
Звонкой хрустальною просинью
Я уходил в никуда.

Первою пробной порошею,
Утренний холод браня,
Буднично-злые прохожие
Шли напрямик сквозь меня.

Брел я рассеянно по миру;
Всюду была новизна.
Тех, с кем расстался, не помнил я,
Тех, кого встречу, не знал.

Брел я по скверу и по полю,
Путаясь в памяти-мгле:
Голубем, волком иль тополем -
Кем же я был на земле?


 

ДУЭЛЬ С СОБОЙ

 

Еще немного - и совсем устану
Я наяву смотреть кошмарный сон...
Я пистолет из ящика достану -
И в ствол зашлю единственный патрон.

Один мне нужен, ни к чему мне восемь:
Я не хочу вступать с врагами в бой.
Самоубийством здесь не пахнет вовсе -
То будет лишь дуэль с самим собой.

А за окном начнется зимний вечер,
А за окном начнется снегопад,
И снег кружиться будет, как над речкой
Над Черной много-много лет назад.

Раздастся выстрел в сумрачной квартире...
Душа покинет временный свой дом,
И кто-то к ней приблизится в эфире -
И черным осенит ее крылом.

Душа не вспомнит, что в миру забыла,
Но обернется с Млечного пути
На родину, которую любила,
В которой счастья не смогла найти.


 

* * * * *

 

Я вновь уйти от музыки хотел:
И так уже душа - сплошная рана -
Когда мне в сердце миллионом стрел
Впились аккорды этого органа.

Как будто пламя вспыхнуло в золе,
Как будто с окон вдруг упали шторы -
И замер я, придавленный к земле
Невыносимым грузом ре-минора.

И мне казалось на исходе сил,
Что в целом мире звука нет иного -
Один орган кричал и говорил,
Один орган - за всех, лишенных слова.

Звучи, орган! Беснуйся, плачь и пой!
Швыряй во тьму вселенной брызги света!
Рассыпься в небе над моей судьбой
Не долетевшей до земли кометой!

Звучи, орган! Труби в литую медь!
И знай: я был бы счастлив бесконечно
Одной твоею нотой прозвенеть -
И, растворившись, замолчать навечно...


 

ТАЙНА МУЗЫКАНТА

 

Небеса украсились луною,
Начинался звездный карнавал,
И опять в квартире надо мною
Музыкант чудесный заиграл.

Где он черпал столько вдохновенья?
Отчего который год уже
Он всегда играл под настроенье,
Что царило у меня в душе?

Если в сердце кровоточит рана,
В грусти провожу свои часы -
Из рояля он, как из органа,
Извлекает тяжкие басы...

Только сердце вырвется из плена
И свободной птицей запоет -
Он играет дивный вальс Шопена,
Приглашая в сказочный полет.

И, пленен загадочным талантом,
Поборов сомненья, я решил
Наконец проведать музыканта
И сказать «спасибо» от души.

Коньяку купил я для беседы,
Для артиста взял большой букет...
Поднимаюсь на этаж к соседям -
А у них и пианино нет.


 

СКАЗКА О МУЗЫКЕ

 

Вода блестела трепетно и зыбко,
Как девичьи глаза в минуты плача...
Принес на берег маленькую скрипку
Влюбленный в неизведанное мальчик.

У ног шуршали шелковые струи,
Прошитые закатным светом алым...
И ласково смычок погладил струны,
И маленькая скрипка заиграла.

Летели звуки незнакомой песни,
Над водами качались, угасая.
Услышав скрипку, выплыла без плеска
Из глубины красавица-русалка.

Она безмолвно распростерла руки,
Она открыла очи, солнца ярче -
И к ней в объятья потянулись звуки,
И к ней в объятья потянулся мальчик...

Вода блестела трепетно и зыбко,
Легли на воду простыни тумана...
Плыла по речке маленькая скрипка
Корабликом в неведомые страны.

Был мальчик там, где нет тепла и света,
Где вечный сон простерся величаво...
А музыка не ведала об этом,
А музыка звучала и звучала.


 

БЕТЕЛЬГЕЙЗЕ

 

Настала ночь - пора грустить и грезить...
И так же безразлично, как всегда,
Ты надо мной сияешь, Бетельгейзе -
Далекая кровавая звезда.

Ты гордо светишь алыми лучами,
И в тишине до самого утра
Спокойно льются жемчуг, кровь и пламя
На черный бархат звездного шатра.

А я, признаться, жизнь веду иную,
Такую, что порой себя стыжусь:
Мучительно и мелочно ревную,
Чего-то унизительно боюсь...

Не знаю, что со мною дальше будет.
Понятно лишь одно: с лица земли
Исчезну, как и все земные люди,
И растворюсь в космической пыли.

А нынче остается только грезить:
Отбыв свой срок в раю или в аду,
Я тихо полечу на Бетельгейзе -
Далекую кровавую звезду...


 

МОЙ ПЕС

 

Я тронут этой нежностью до слез:
Ведь даже после часовой разлуки
Бросается ко мне мой верный пес -
И с визгом лижет мне лицо и руки.

Разлука наша для него - беда.
Он думал, что я больше не приеду,
Что я его покинул навсегда...
А я всего лишь заходил к соседу.

И каждый день в теченье многих лет
Мой верный пес ни по каким приметам
Не ведает, вернусь я или нет...
Да я и сам не ведаю об этом.


 

* * * * *

 

Простился лес со щебетом веселым,
Завыли ветры, душу бередя,
Пошел октябрь бродяжничать по селам,
Стучать в окошки пальцами дождя.

И вдруг открылось небо голубое;
Прощальный свой привет послал нам юг...
Мы собирали яблоки с тобою
В твоем саду, мой старый, верный друг.

Они с ветвей сияли, как топазы -
Налились, перезрели... Вышел срок.
Казалось, чуть надрежь - и брызнет сразу
Из-под ножа холодный сладкий сок.

В белесой дымке растворялись дали,
И поднимался пар с сырой земли,
И вдалеке чуть слышно проплывали
Хрестоматийным клином журавли.

И каждое роняемое слово,
Подобно птице, устремлялось ввысь, -
И в мире было так светло и ново,
Как будто мы вчера лишь родились.

И ты, мой друг, со мною распрощался -
Пора домой, ведь время так бежит...
И ни один из нас не догадался,
Что лучший в жизни день уже прожит.


 

БЕЛЫЙ КОРАБЛИК

 

Дремлют леса и луга в тишине,
Дремлют стада облаков в вышине.
Синие горы стоят вдалеке,
Белый кораблик плывет по реке.

На берегу я его подожду,
После на борт осторожно взойду,
И от тебя не во сне - наяву
Я на кораблике том уплыву.

Я уплыву от тебя в те края,
Где мне поверят, что я - это я,
Где, что хотят, говорят и поют,
Где за суровую правду не бьют,

Где за добро воздают лишь добром,
Где запирать не приходится дом.
Где нет злодеев и нет подлецов,
Где не хохочут друг другу в лицо...

Синие горы стоят вдалеке,
Белый кораблик плывет по реке.
Белый кораблик отправился в порт...
Только меня не пустили на борт.


 

БЕССОННИЦА

 

Давно я сигарету потушил,
Но в зеркале не гаснет огонек -
И вновь в ночной прокуренной тиши
Я чувствую, что я не одинок.

Ох, неприятным будет разговор -
Да только я другого не желал.
Суди меня, бессонница, я - вор,
Давно я у себя себя украл.

Я то могуч, а то по-детски слаб,
То рухну в грязь, то встану на алтарь...
Спасай меня, бессонница, я - раб,
Губи меня, бессонница, я - царь.

Я то явлю чудовищный порок,
А то возвышусь до самих небес...
Пой славу мне, бессонница, я - Бог,
Кляни меня, бессонница, я - бес.

Как алый дождь, рассвет стучит в окно,
Деревья обозначились в окне,
А я не сплю и все твержу одно:
«Бессонница, явись при свете мне!»

Нет никого... Один я, как назло.
Лишь бабочка все бьется о стекло:
Бело, как иней, правое крыло,
Черно, как сажа, левое крыло...


 

ПЕШКА

 

Что это - наказанье иль насмешка,
Коль до конца моих ночей и дней
Я, человек, лишь маленькая пешка
На шахматной доске судьбы моей?

Хожу я то налево, то направо
Как будто сам, однако свысока
Спокойно и с расчетом мною правит
Судьбы моей тяжелая рука.

Быть может, долго может пешка биться,
Но уцелеть, конечно, ей нельзя;
Однажды, от коня сумев укрыться,
Я не замечу за спиной ферзя.

И я тогда с доски сойду, убитый,
Окутаюсь в коробке темнотой -
До будущей, до следующей битвы,
В которой я уже не буду мной...


 

ЭТЮД

 

Май сады фатою белой заневестил
В сонной тишине...
Женский шепот за кисейной занавеской -
Может, обо мне?

Над землею черной простыни тумана
И кипенье дня,
Эта жизнь, которой так чертовски мало -
Может, для меня?


 

«АЗ ЕСМЬ, ЗЕМЛЯ!»

 

Я вижу небо в белых искрах звездных.
Со всем живущим жизнь свою деля,
Я пью горячий темно-синий воздух
И шепотом твержу: «Аз есмь, земля!»

Минуют годы. Жизнь моя растает.
Неслышно растворится в вечной мгле.
Придет тот час, когда меня не станет
На милой сердцу моему земле.

И так ли важно, был я или не был?
Другой такой же все начнет с нуля -
И так же, как и я, под тем же небом,
С улыбкою шепнет: «Аз есмь, земля!»


 

* * * * *

 

Дуб ветку протянул, как руку - нищий.
Под дубом голубой туман лежит...
В опавших листьях тихо что-то ищут
Большие серебристые ежи.

Когда я стану немощным и старым,
Хотел бы я опять прийти сюда,
Пол дубом лечь туманом, белым паром,
С лучом зари растаять без следа.

И пусть слетают тихо листья с веток,
Пусть копошатся серые ежи...
А я как будто не бродил по свету,
А я на свете будто и не жил.


 

ТАИНСТВО

 

Таинство... Таинство... Таинство...
Синий трепещущий свет...
Руки из озера тянутся...
Кто-то рыдает в листве...

Шепчутся тени под вербою...
Светится что-то во мгле...
Свято и искренне верую
В то, чего нет на земле.

Но - испарись, вдохновение!
Видишь - компьютер идет...
Есть у любого явления
Номер и буквенный код.

Все безуспешней пытаюсь я
В хаосе цифр и имен
Встретить забытое таинство -
Детства далекого сон...


 

СОН-ТРАВА

 

С тобою, осень, я не спорю боле:
Теперь я понял - ты во всем права.
Спросила ты, чего ищу я в поле?
Отвечу я - нужна мне сон-трава.

Я сам не знаю, что это такое,
А то, что слышал, может и вранье,
Да только веет сладостным покоем
От этих слов, от имени ее.

И, улыбнувшись, осень отвечала:
«Не так уж трудно сон-траву найти,
Но должен ты о том узнать сначала,
Что от нее обратно нет пути.

Иди, живи! Когда ж твой срок настанет,
Я теплый дождь пролью из рукава,
И на твоей могиле не завянет
До декабря, до снега сон-трава.»


 

ГОРОДСКОЙ ЗАКАТ

 

По крыше много вечеров подряд
Ползет тихонько бледненькое что-то,
Похожее на истинный закат,
Как на картины Ге - цветное фото.

Ну, что ж поделать? В городе живу;
Сам выбрал монотонность красок скудных.
Но, хоть чайком испитым я зову
Такой закат, но без него мне трудно.

Когда смотрю на этот жалкий свет,
Мне сразу будто не на что сердиться...
Как будто смерти в мире больше нет,
Как будто мне лишь предстоит родиться.


 

* * * * *

 

Всю ночь метался ошалело
По океану грозный шквал -
И никого не пожалел он
Из тех, кто парус не убрал.

И безрассудно-смелый кормчий,
Что не сдаваться присягнул,
Теперь не человек а корм чей?
Мурен да голубых акул.

Я ж запускал корабль в корыте,
Боясь панически морей,
И ветер странствий и открытий
Не ворошил моих кудрей.

Так почему же каждой ночью
Под мерный стук стенных часов
Я просыпаюсь от пощечин
Холодных, мокрых парусов?

А на рассвете, встав спросонок,
Не знаю, где я, кто такой,
И на щеках вкус горькой соли -
От слез иль от воды морской?


 

ДУЭЛЬ

 

Идет рассвет, и гаснет небо в звездах...
Сейчас велят к барьеру подойти.
Условились мы с ним стрелять на воздух:
Обиды и размолвки - позади.

Но коль отказ - позор для офицера
И даже больший, чем убийство, грех, -
Звучит команда. Мы идем к барьеру.
Мой выстрел - первый; я стреляю вверх.

Стога - горбушки в молоке тумана.
Как в присказке, и тишь, и благодать.
Сегодня надо будет съездить к маме
И непременно Кате написать.

Что ж не стреляет он? Не понимаю...
Но вот и вспышка яркого огня!
И страшный грохот... И земля сырая
Всей тяжестью ложится на меня.

Идет рассвет, и гаснет небо в звездах,
Но пламя разливается в груди...
Условились мы с ним стрелять на воздух-
Обиды и размолвки - позади.


 

* * * * *

 

Спросил я цыганку в цветастом платке об одном:
Кто будет моею женой и где будет мой дом?
Сказала цыганка: «Про дом твой не знаю и я,
А женщина будет одна - да и та не твоя.»

Напрасно цыганку другое сказать я просил
И в пьяном угаре ей ручку с лихвой золотил...
Сказала: «Я слову останусь верна своему.
Узнай же, что станешь ты нищим, наденешь суму.»

И бросил я все, чем меня наградила земля,
И руки дорог протянули пустые поля,
Объятья раскрыл для меня одного лес густой -
И губы оврагов застыли в улыбке простой.

И, глядя с тоскою на эту больную красу,
Несу я свой крест, терпеливо и долго несу.
Мой дом мне не снится, не видится мне наяву...
Единственной женщиной я Божью матерь зову.


 

ЗАВТРА И СЕГОДНЯ

 

Разрешите, я спою
Тихо песню эту:
Как живу я жизнь свою,
Как брожу по свету.

То ли в райской стороне,
То ли в преисподней
Взяли и прислали мне
Завтра и Сегодня.

И в пургу, и в дождь, и в зной
В счастье, в передрягу -
Эти двое тут, со мной,
От меня - ни шагу.

Лишь Сегодня устает -
Завтра наступает...
Что Сегодня мне дает -
Завтра отнимает.

С ними нажил я беду...
Я прекрасно знаю:
Что Сегодня я найду -
Завтра потеряю.

Их о милости молю,
Но отлично вижу:
Что Сегодня я люблю -
Завтра ненавижу.

Как-то с самого  утра
Я лежал в кровати;
Подошло ко мне Вчера
И сказало: «Хватит!

Хватит жить, печаль храня:
Беды улетели!
Знай, что оба этих дня -
Я на самом деле!

И в пургу, и в дождь, и в зной -
Будь их тысяч сотня -
Непременно станут мной
Завтра и Сегодня!»

Пусть на свете правит бал
Колдовская осень;
Ничего я не терял,
Никого не бросил.

И на сердце так тепло...
Прочь, печаль и жалость!
Все, что было, не ушло:
Во Вчера осталось.


 

* * * * *

 

Выйти на улицу. В гулкую ночь окунуться,
Дождь пропуская насквозь через теплое тело.
Вспомнить. Подумать. И в тысячный раз ужаснуться,
Чувствуя - что-то проплыло. Прошло. Пролетело.

Встать у подъезда. Вздохнуть. Закурить папиросу.
Ни на кого, ни на что на земле не сердиться.
Пусть полетят вереницей седые вопросы
Над океаном сознанья, как дивные птицы.

С силой собраться. Отречься. Забыться. Решиться.
Истины светлой постигнуть святую беспечность.
Мира огромного атомом, малой частицей
Стать, обменяв надоевшую личность на вечность.


 

БЕЛЫЕ СНЕГА

 

В полях январских улеглась пурга...
Дома ищу глазами по привычке -
Но лишь снега, бескрайние снега
За окнами бегущей электрички.

Куда ни глянешь - только белый цвет
Да беспредельность пышного покрова,
Как будто больше не было и нет
Не целом свете ничего другого.

Как будто в мире не было и нет
Ни города, ни улицы, ни дома,
Ни женщины, с которой много лет
Мне надо было жить там по-другому...

В полях и в сердце улеглась пурга.
Ветров затихло хоровое пенье;
Благословляю белые снега,
Дарующие вечное забвенье...


 

ИСТИНА

 

Я много исходил дорог,
Я злым и умным стал.
На кой мне черт и черт, и Бог?
Я истину искал...

И часто, много раз подряд,
Вставала предо мной
Она, меняя свой наряд
И самый облик свой.

Сияла золотом монет
Из пасти сундука,
Старалась вылиться в совет
Седого старика,

Всходила солнцем впереди
Над черною водой,
Вставала ночью на пути
Красоткой молодой.

Порой сквозила в паре фраз,
На первый взгляд верна...
Но все же сердцем каждый раз
Я чуял - не она.

А дни уходят между тем
В бессмертное вчера;
Вот чей-то голос в темноте
И мне шепнул: «Пора...»

Взмолился я: «Но подожди!
Отмерь еще, прошу!
Мне надо главное найти -
Я истину ищу...»

Ответом было: «Слов не трать.
Ты что, сошел с ума?
Чудак, зачем меня искать?
Я прихожу сама.»


 

ПОЛЕ РАТНОЕ

 

Как ни гляди на все стороны,
Не на чем взор задержать...
Только лишь тучи да вороны,
Только побитая рать.

Разве я струсил заранее?
Бился ли хуже других?
Боже, за  что ж наказание -
Мне оставаться в живых?

Мне бы вернуться с победою
К тем, чем супруг я и сын!
Только не знаю, не ведаю,
Как я приду к ним один.

В поле пустынно и сиверко...
Волчий доносится вой...
Тучи, как кони спесивые,
Дыбятся над головой.

Как ни гляди на все стороны -
Не на чем взор задержать...
Только лишь тучи да вороны,
Только побитая рать.


 

* * * * *

 

Труба на части режет тишину...
Мы уезжаем, братцы, на войну.
А ты, приятель, не тужи:
Себя в бою ты покажи!
Ты честно голову сложи.

Зачем, жена, ты машешь мне рукой?
Войдет сегодня в дверь твою другой,
В ком нет здоровья, чтоб служить,
Но хватит сил, чтоб удружить
Той, с кем теперь он будет жить.

Раз бродит вечно по земле война,
То есть и те, кому она нужна,
А нам - на что? Нам нужен дом
Да куст калины под окном,
Вот потому мы и умрем.

Труба на части режет тишину...
Мы уезжаем, братцы, на войну.
Еще состав не подают,
Еще пока мы, братцы, тут,
А нас домой уже не ждут...


 

* * * * *

 

Как горькое вино из рога,
Глотнула ночь прощальный гам...
Опять усталая дорога
Стучит по пыльным сапогам.

Идет война, и очень странно,
Что все почти как в сказке здесь:
Река молочная - туманы,
Кисельный берег - рыжий лес.

Наверно, мы взрослее стали,
Наверно, мы уже не те.
Как гуси-лебеди из стали,
Кричат снаряды в высоте,

Но там, за дальним поворотом,
Никто не даст живой воды...
От боя к бою тает рота -
И в вечность тянутся следы. 

Сегодня в ночь земля рыдала:
Как слезы, росы на траве...
Но нам недолго до привала -
Одна атака или две.

Ну, а пока равнины стонут,
И скалы мелются в муку,
И солнце вниз ползет по склону,
Как капля крови по штыку...


 

СТРОЕВАЯ

 

Дома, закройте плотно веки ставен,
Глазами окон не смотрите в стужу:
Вы не должны увидеть, как устали
Мы сапогами рыхлый снег утюжить.

И пусть не плачет женщина у хаты:
Нужны ли жалость, слезы и поклоны
Идущим по земле живым солдатам,
Когда в земле их мертвых миллионы?


 

РЕБЕНКУ О СОЛДАТАХ

 

Пусть ты до окна дотянуться не смог,
Но песни, как грома, раскаты
На улице слышишь и топот сапог -
Так значит, шагают солдаты.

А если гармошку услышишь и смех -
Походною славой богаты,
Из боя, разделав врага под орех,
С победой вернулись солдаты.

Запомнить старайся, пока они тут,
Их лица, добры и усаты:
Ведь если солдаты домой не придут,
Так значит, погибли солдаты.


 

МОНОЛОГ ИГРУШЕЧНОГО ПИСТОЛЕТА

 

Закрыт магазин на замки и засовы,
Горят за окном фонари...
Лежу на витрине, блестящий и новый,
С пистонною лентой внутри.

Под этим фонарным вечерним свеченьем
Волнения мне не унять:
Стараюсь понять я свое назначенье,
Зачем существую, понять.

Вот куклы - в них смысла я вижу немало.
Наивно-смешные на вид,
Они - как истоки, они - как начало
Реки материнской любви.

Мне подлинный смысл, без сомнения, ясен
Машинки, мяча, корабля...
Но я-то - оружие! Я-то опасен,
Пусть даже игрушечный я!

Мне чудится-грезится, будто пистоны,
Преследуя страшную цель,
Уже превратились тихонько в патроны
И строятся в длинную цепь.

Кончается ночь, и тогда на рассвете,
В преддверье всходящего дня,
Хочу одного - чтоб никто не заметил,
И чтоб не купили меня...


 

ИМЕНА НА ЗАБОРЕ

 

В заборе этом каждая доска
От ножевых следов едва ль не ноет,
Расписанная всякими «А.К.»,
«Здесь был Сергей» - и прочей ерундою.

Бормочут старики: «Штаны бы снять
Таким-то хулиганам, да - лозиной!»
А я не знаю, можно ль обвинять
Соавторов заборной писанины.

Пройти бесследно лабиринт времен
Для каждого из нас - большое горе...
И если мрамор - не для всех имен,
Для всех имен есть место на заборе.


 

* * * * *

 

Альбомы старые, как память, растревожа,
Я несказанно удивляюсь каждый раз:
От года к году я на фото все моложе,
А был, казалось бы, такой же, как сейчас.

Посмотришь их - и мир покажется светлее,
И даже голуби поют, как соловьи...
Я все такой же. Я нисколько не старею.
Лишь молодеют фотографии мои.


 

КРУГ

 

От юных дней ужасно далеки,
Заглядывают в старые альбомы
Унылые седые старики -
Припомнить все, что было им знакомо.

А там, в альбомах, время не течет,
В квадратиках бумажных застывая...
А там, в альбомах, молодость живет,
Зовя, дразнясь, смеясь и укоряя.

Хотя бы пару снимков оживить!
На пять минут! Но невозможно это...
Лишь памяти тонюсенькая нить
Протянута на стыке тьмы и света.

А во дворе, где солнце, синь и новь,
И отголоски праздничных парадов,
В руках у беззаботных пацанов
Стучат затворы фотоаппаратов.


 

ДРУГИЕ

 

Перебирая струны дней тугие,
На них играя реквием иль вальс,
Мы думаем всю жизнь: живут другие
Красивей, лучше и богаче нас.

Они счастливей, все им удается,
Они не шли сквозь строй невзгод и бед,
И с наше пережить им не придется...
На лицах их - улыбок сладкий след.

Но если вам поразмышлять охота,
То вспомните на несколько минут,
Что ведь и мы - другие для кого-то,
Другие те - другими нас зовут.

Перебирая струны дней тугие
От ранних лет до поздних лет своих,
Одним другим завидуют другие,
Не зная, что на свете нет других.


 

ШЕСТЕРКА

 

Спала я в запечатанной колоде,
Не зная, кто я - дама или туз,
Но вот уж нас раздали; мною ходят!
А вдруг я мелкой картой окажусь?

Да! Опасенья были не напрасны:
Мной сделали всего один лишь ход...
Все эти карты надо мною властны -
Меня, шестерку, кто угодно бьет.

Четвертая игра - я все в отвале,
Опять ведут сраженье без меня...
Неужто мне все время быть в опале,
Обиду и растерянность храня?

Но что это? Иль я уже другая?
Я - на руках, меня не отдают,
И вдруг, игру с восторгом завершая,
Туза - не кем-нибудь, а мною бьют!

Пусть стану я замасленной, потертой...
Пренебрегать не будут люди мной:
Да, я останусь навсегда шестеркой,
Но даже я бываю козырной.


 

ТРИ СЛОВА О ПЕСКЕ

 

             1.
Когда судьбы суровая рука
Меня сожмет, хотел бы я послушно
Сквозь пальцы бед сыпучестью песка
Скользить, меняя форму, но не сущность.

                2.
Любой из нас, когда он одинок -
Песчинка, что любым ветрам подвластна.
Когда ж мы вместе, люди, мы - песок,
Тяжелая, незыблемая масса.

                3.
Окаменевший золотистый дождь!
Спасибо, что на пляже оголтелом
Еще при жизни право нам даешь
Припасть к земному шару голым телом.


 

* * * * *

 

У входа в безбрежное детство -
В страну, что до смерти влечет -
О чем вы кричите, младенцы,
Рыдаете ночью о чем?

И жизнь перед вами большая,
И столько прекрасных дорог...
Планета, как маленький шарик,
У ваших катается ног.

А вы заливаетесь ночью,
И крики печалью полны -
Как будто вы знаете точно,
Зачем ваши слезы нужны.

Как будто для вас растворили
В храм высшего таинства дверь -
И сразу все то вы открыли,
Что я не пойму и теперь...


 

КУКЛА ЗАБОЛЕЛА
(детская песенка)

 

Наша кукла заболела:
Плохо ночь она спала,
Утром пряников не ела,
Сок вишневый не пила.

Для нее мы песни пели
И водили хоровод,
Но она лежит в постели
И вздыхает еле-еле...
Что же это, в самом деле?
Кто теперь ее спасет?

Мы дадим ей аспирину
И «Боржоми» с молоком,
Мы постелим ей перину
И подушку ей взобьем.

Напоим мы куклу чаем,
Вкусный сварим ей обед...
Мы стоим над ней, вздыхаем,
Даже слезы проливаем...
Просто мы еще не знаем,
Что для кукол смерти нет.


 

ЛЕВ

 

Раскинувшись на весь железный хлев,
Сквозь прутья нержавеющей решетки
Глядит в мои глаза суровый лев -
Спокойно, глубоко и отрешенно.

Прости нас, лев, извечный царь зверей,
За то, что мы друг друга не прощаем,
За то, что злобу на людских царей
Мы на тебе с восторгом вымещаем...


 

* * * * *

 

Все - не твое на свете.
Или не только твое.
Видишь, как месяц светит
На золотое жнивье?

Пусть ты вспахал это поле,
Пусть зерна посеял ты -
С тобой и другие вволю
Работы пожнут плоды.

Пусть кто-то песню напишет,
Ясную, как естество...
Другие ее услышат -
И песня не только его.

Все ты отдашь, что было,
Жизни, единственно ей.
Может, твоя могила
Будет только твоей?

Нет! Легкий опустит ветер
Бабочку на нее...
Все - не твое на свете.
Или не только твое.


 

ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ

 

Ты остынь, сознанье воспаленное,
Несуразный бред, оставь меня!
Вижу - залита трава зеленая
Красной кровью белого коня.

Слышу - в стоны переходит ржание,
Кровью ветер яростный пропах...
Я подумал: всех нас ждет заклание,
Хоть давно не помним о богах.

Каждый понимает - рано, поздно ли -
Что в один непостижимый миг,
Вырвавшись, метнется в небо звездное
И его прощальный долгий крик.

Но не знает ни один заранее,
Да узнать не сможет и потом,
Для кого идет он на заклание,
Кем он на заклание ведом.

Но покуда солнце воспаленное
Дарит яркий свет земного дня,
Будет залита трава зеленая
Красной кровью белого коня...


 

* * * * *

 

Наш поезд ровно режет поле,
Как ножик - хлеб. Стоят в пыли
Деревья, словно всплески боли
Из сердца выжженной земли.

Земля не плачет по-пустому.
И если эти тополя
Застыли, замерли, как стоны -
Беду предчувствует земля.

Да только нам какое дело?
Деревья рубим мы с плеча,
Плечом толкаем, валим смело,
Чтоб голосить земля не смела,
Чтоб стала, как и мы, молчать.


 

ДВА АРТИСТА

 

На этом тихом полустанке
Стоял наш поезд два часа.
Какой-то нищий под тальянку
Запел про карие глаза.

Мне сердце  холодила  осень,
Но, песней светлою согрет,
К бродяге подошел и бросил
Я в кепку парочку монет.

Смотрел он блеклыми глазами,
А голос был красив и чист.
Моя попутчица сказала:
«Несостоявшийся артист...»

Когда мы по опавшим листьям
С вокзала  ехали домой,
Я вспомнил о другом артисте -
Он пел в Большом,  приятель мой.

Концерты, оперы, гастроли...
В своей изысканной судьбе
Мой друг всегда  вживался в роли,
Совсем забывши о себе.

Он поделился лишь со мною
Своей заветною мечтой -
Чтоб по Руси бродить с сумою
И с балалайкой расписной.

Но фрак на нем, а не сермяга,
И не узнает наш народ,
Что Ленского ему поет
Несостоявшийся бродяга...


 

* * * * *

 

Горький жребий наш не нами брошен.
Путь наш - это путь от тьмы до тьмы.
Годы - кто поменьше, кто побольше -
Мы берем у вечности взаймы.

Мы берем их, сколько нам по силам...
Ты пойми нас, вечность, и прости,
Что не говорим тебе «спасибо»,
Возвращая долг в конце пути.


 

КРЕДО НУЛЯ

 

Ты всюду - первый. Ты привык гордиться.
А мне вот - ни к чему такая роль.
Ты можешь быть на свете единицей,
Но аз есмь ноль, - и счастлив тем, что ноль.

Меня порой ничтожеством считают
Другие цифры - вся моя родня,
Но на шкале отсчет свой начинают
Мужи науки именно с меня.

В моей судьбе не так-то все и просто:
Никчемность сразу всем видна моя,
Однако самый важный, самый толстый
Из всех моих собратьев - это я.

Я не какой-то фокусник из цирка -
Я к денежным приближен королям!
Все знают - тем внушительнее цифра,
Чем больше места в ней дают нулям.

Я смел; законом ты меня не свяжешь.
Судить меня - нелепо и смешно.
И в самом деле - как меня накажешь,
Когда я - ноль, и, собственно, ничто?

Ты можешь быть великим и воспетым,
Ты можешь первым быть в любом строю...
Но только не забудь, мой друг, при этом,
Что перед единицей я стою.


 

ПЕСНЯ О ДУРАКАХ

 

Жил ли здесь иль ездил далеко,
Видел морды или видел лица -
Я всегда смотрел на дураков,
Как на Богом меченных счастливцев.

Так живем, как надо, иль не так,
Часто умираем иль не часто -
Ни о чем не думает дурак,
Только в этом дураково счастье.

Мыслят дураки наоборот,
В логике они - ни в зуб ногою.
Только дуракам всегда везет -
Это было сказано не мною.

Безразлично смотрят в даль веков
Их глаза на безмятежных лицах...
Я всегда смотрел на дураков,
Как на Богом меченных счастливцев.


 

БАЛЛАДА О ХОМЯКЕ

 

Вчера, в разгаре дружеской гулянки,
Хозяйский нас развеселил хомяк:
Он, жалкий квартирант стеклянной банки,
Не мог из банки выбраться никак.

Хомяк, гостей завидев, встрепенулся,
Видать, устал от долгих, скучных дней -
И вверх он так упорно потянулся,
Что стал, наверно, раза в два длинней.

Тщедушное росло как будто тело;
Казалось, связки он едва не рвал...
Из банки на свободу так хотел он,
Что он здоровьем явно рисковал.

И края банки уж касались лапки,
И цель, как никогда, была близка,
Но из-под ног вдруг выскользнули тряпки -
Вонючая постелька хомяка.

Он потерял мгновенно равновесье
И начал воздух лапками хватать,
Расставил их - как будто, пьян и весел,
Весь белый свет хомяк хотел обнять.

Всем стало вдруг смешно невыносимо,
И бросили страдальцу-хомяку
Печеньица и дольку апельсина,
Чтоб легче перенес печаль-тоску.

Один лишь я молчал, курил угрюмо,
И даже как-то сник я и обмяк...
Мне на сердце легла, как камень, дума,
Что я такой же, как и он, хомяк.


 

ЭЛЬДОРАДО
(бродяжья самба)

 

Ни привалов не надо,
Ни еда не нужна:
Где-то там - Эльдорадо,
Золотая страна!

Все поставим на карту -
И ни шагу назад...
«Кем ты станешь, Рикардо,
Когда будешь богат?»

«Я куплю поцелуи
Восхитительных дев,
Звон серебряной сбруи
И гитары напев!»

Нас все меньше, но что нам?
Мы привыкли к беде...
Неустанно по склонам
Мы шагаем весь день.

Заревут камнепады,
С гор обрушится снег...
Где страна Эльдорадо,
Не узнать нам вовек.

Будет эхо от крика,
А не хохот удач,
И не будет Энрико
Ни бедняк, ни богач...

Эльдорадо все нету,
Но бежит по горам
Золотою монетой
Солнце к нашим ногам.

Ни привалов не надо,
Ни еда не нужна -
Где-то там - Эльдорадо,
Золотая страна!


 

ИСПАНСКАЯ СЮИТА

 

Только ветра шепот в молчанье,
Только трели цикад вначале...
Шум прибоя и крики чаек -
Это громче уже звучало.

А потом, словно цепи узника,
Что трезвонят при каждом шаге,
Загремели молоты в кузнях,
Где куют толедские шпаги.

А потом, руками девчонки
Раззадорены, разогреты,
Застучали четко и звонко
Сумасшедшие кастаньеты.

А потом, дополняя сценку,
Будто слившись с цыганом старым,
Завизжала в ритме фламенко
Разукрашенная гитара.

А потом все покрыли крики,
Шум и топот вокруг арены,
Рев быка, первобытно-дикий,
Треск рогов о дощатые стены.

Как-то сразу все отшумело...
Тишина. Лишь одна сеньора
Еле слышно плачет над телом -
Телом мальчика-матадора.


 

* * * * *

 

Рассветный лес был радостен и звонок,
Его еще не тронул желтый тлен...
В то утро беззащитный олененок,
Совсем дитя, попался людям в плен.

Прошли года - так медленно и тихо...
Никто и не заметил из крестьян,
Как стала крошка стройной оленихой,
Несущей плавно свой красивый стан.

Исполнена красы и гордой стати,
Сияя жемчугами нежных глаз,
Она жила в большом коровьем стаде
И вместе со скотиною паслась.

Привыкла жить под низким, темным кровом
С пропахшим нечистотами скотом -
И часто, как обычную корову,
Пастух по пьянке бил ее кнутом.

Но вот однажды приключилось чудо -
На выпасе, в обычный летний день...
Лес зашумел, и выступил оттуда
Прекрасный, гордый, смелый царь-олень.

И к оленихе вдруг вернулась сила
Ее забилось сердце горячо;
Она к оленю робко подступила
И ласково потерлась о плечо.

И был олень такой большой и грозный,
Что и пастух кнута поднять не смел,
Что даже самый сильный бык колхозный
Застыл на месте, будто оробел.

Сама природа встала на колени,
Когда светлы, безгрешны и чисты,
В дремучий темный лес ушли олени
На зов любви, добра и красоты.

И солнце опустилось утомленно,
И потемнела голубая высь,
И месяц, будто белый олененок,
На небо вышел, как на луг - пастись...


 

ПЕСЕНКА КОРОЛЕВСКОГО ШУТА

 

Выслушать изволь,
Дяденька король,
Песенку шута:
Тра-та-та-та-та!

Дяденька король,
Подари монисто!
Дяденька король,
Где твои министры?

Хи-хи-хи!
Ха-ха-ха!
В свете долго ль до греха?
Чернь на бунт по всем селеньям -
Кто с дрекольем, кто с поленьем -
Встанет с криком петуха...
Ха-ха-ха!

Дяденька король,
Что же ты невесел?
Дяденька король,
Где твоя невеста?

Хи-хи-хи!
Ха-ха-ха!
В свете долго ль до греха?
Та невеста за морями,
За горами, за долами -
У другого жениха...
Ха-ха-ха!

Дяденька король,
Почему ты пьяный?
Дяденька король,
Где твоя охрана?

Хи-хи-хи!
Ха-ха-ха!
В свете долго ль до греха?
Может быть, уже таится
За портьерою убийца?
Светит месяц... Ночь тиха...
Ха-ха-ха...

Дяденька король,
Ты хорош в короне!
Дяденька король,
Ты уснул на троне?

Хи-хи-хи?
Ха-ха-ха?
В свете долго ль до греха?
Кто здесь!?
Шторы трепыханье...
Ах!
В последнем издыха...
Ха...Ха...Ха...


 

* * * * *

 

Я - выкормыш московского двора,
К побоям и словам обидным стойкий.
Я ночью разводил огонь костра
На нашей романтической помойке.

С мячом носился, голову сломя,
И, будто бы затравленный волчонок,
С обидчиками, хоть бы и с тремя,
Я дрался долго, зло и обреченно.

Бежал из дома, хлопая дверьми,
И с лестницы кричал, чтоб не искали,
И собирал окурки, и дымил,
Поскольку «Яву» мне не продавали.

А после, может, через пару лет,
Уж не гоняя голубей со свистом,
В бутылочку играл, сводя на нет
Значенье первых поцелуев чистых.

Вино, гитара, танцы... А потом,
Вмиг оборвав сомнения и споры,
Московский двор меня одним пинком
Отправил на бескрайние просторы.

Не верится, что кончилась игра.
Не верится, что мы давно не дети...
Я - выкормыш московского двора!
Чего еще не видел я на свете?


 

БАЛЛАДА О БЕГУЩЕМ

 

Воронье начинает орать,
Встало солнце над крышами башен,
И зевают голодные псы,
На помойке закончив ночлег.
И я вижу в окошко опять,
Как по улице узенькой нашей,
Подтянувши большие трусы,
Семенит пожилой человек.

И вороны над ним голосят,
И тихонько смеются зеваки,
И за шиворот падает снег
Или льет дождевая вода,
И шоферы его матерят,
И за пятки хватают собаки,
Но бежит пожилой человек,
Сам не зная, зачем и куда.

Мне опять из окошка видны
Твои плечи, сырые от пота...
Только знаешь - потей не потей -
Я одно лишь поведать смогу:
Ни от злобной, сварливой жены,
Ни от скучной, постылой работы,
Ни от тянущих жилы детей
Убежать ты не сможешь, бегун.

Каждым утром встаешь ты, как в бой;
Ты престиж бегуна не уронишь.
Самым первым рассветную тишь
Нарушаешь опять и опять...
То ли гонишься сам за собой
И себя ты никак не догонишь,
То ли сам от себя ты бежишь -
И не можешь никак убежать.


 

ПЕСНЯ О ПЧЕЛЕ

 

Над солнечной июльскою поляной
В тиши застыли елей купола,
Плывет пьянящий запах трав медвяных -
И золотая кружится пчела.

А где-то - в километре или в шаге,
В других краях и городах земли
Стреляют пушки и горят рейхстаги,
И в синем море тонут корабли.

А где-то в мире от любви страдают,
А где-то с нелюбимыми живут,
От рака и инсульта умирают,
Играют в казино и водку пьют.

Над миром, безрассудно-оголтелым,
Нелепой злобы кружится угар,
А у пчелы совсем другое дело -
С цветов волшебный собирать нектар.

И будь ты хоть бандитом, хоть поэтом,
Пройди хоть от тюрьмы до Шамбалы -
Но истину постигнешь в мире этом,
Когда учиться станешь у пчелы.

Когда, испив до дна бокал отравы,
Забыв про дом, про деньги, про войну,
Ты упадешь, лицом уткнувшись в травы,
Целуя землю в губы, как жену.

Когда, в руках баюкая планету,
Покорный раб вселенской красоты,
Поймешь, что ничего важнее нету,
Чем облака, и солнце, и цветы.

И снова позовет тебя дорога,
И счастье ты постигнешь на земле,
И в этот светлый миг узришь ты Бога
И в облаках, и в солнце, и в пчеле.


 

БЕСПЕЧНЫЙ БУДДА

 

Разбросало солнце бликов изумруды;
Добровольный пленник вечной красоты,
Шел по миру Будда, шел беспечный Будда,
Распевая мантры, нюхая цветы.

Вдруг из леса вышел, вынув меч, разбойник:
"Ты мне должен, путник, денежки отдать!
А не то, поверь мне, будешь ты покойник -
Не увидишь больше ни отца, ни мать..."

Улыбнулся Будда:"Я такой бездельник!
Все мое богатство - вечная душа.
По дорогам мира я брожу без денег,
И в моем кармане нету ни гроша...

Я смотрю - одежды на тебе так мало,
Ты замерз, бедняга, под ночным дождем.
Вот возьми, пожалуй, это покрывало;
Если завернешься - холод нипочем."

И в глазах бродяги злоба вмиг поблекла,
Он сказал:"Ну ладно, мы же не враги..."
И ушел разбойник в покрывале теплом,
И затихли в чаще медленно шаги.

Старый Хо, крестьянин, видел все, что было.
Подошел он к Будде и спросил его:
"Что с тобой, великий? Потерял ты силу?
Разучился, что ли, делать волшебство?"

И ответил Будда, ясноглазый Будда:
"Говорил я часто, повторю я вновь:
В этом добром мире есть одно лишь чудо -
Вечная, святая, чистая любовь."

И в лесу запели, зазвенели птицы,
Полетели к небу птичьи голоса...
И пошел по миру Будда светлолицый,
Со своей любовью - делать чудеса.


 

ЛЮБОВЬ ЗЕМНАЯ

 

Душа звенит призывно, словно медь
В шальном оркестре дирижера-мая,
А клир твердит : «Грешно на дам смотреть,
В мечтаньях плотских ими обладая…»

Но речкою весеннею душа
Бурлит и плещет снова, как когда-то,
И чувства разливаются, круша
Некрепкий лед постылых постулато.

И я опять на улицах ловлю,
Как бабочек сачком, глазами взгляды,
И я опять ревную и люблю –
А больше ничего мне и не надо.

Любовь узлом связала дух и плоть,
И я скажу со страстностью поэта:
Земной любви нам не простит Господь!
Он не простит… Он наградит за это.


 

СТРАНА МАРОККО

 

В Москве с утра одна морока,
Асфальт дождем протерт до дыр,
А где-то есть страна Марокко
И древний город Агадир.

Там под шатром небесной сини
Земля лежит, как дивный сад;
На гибких ветках апельсины,
Как солнца капельки, висят.

Блуждают блики тьмы и света
На темных пальмовых стволах…
И кажется, в мгновенье это
На землю снизошел Аллах.

Поют неведомые птицы,
И веет с моря теплый бриз…
Нам с Ленкой почему-то снится,
Что мы в Марокко родились.


 

ЗА БОГА

    [ Вадиму Вуколову ]

 

Мы выпили тогда совсем немного,
И тут мой друг внезапно выдает:
Давайте выпьем, говорит, за Бога –
Ведь за него никто нигде не пьет.

Кому-то это странным показалось,
Подумал кто-то – шутит, старина,
Но вскоре смеху места не осталось,
И за столом настала тишина.

Мы размышляли об одном и том же,
А может быть, и каждый о своем,
И в первый раз - «Твое здоровье, Боже!» -
Тост прозвучал на шаре на земном.

Никто не знал, какая ждет дорога,
Что впереди – добро, а может, зло…
Но мы по полной выпили за Бога –
Ведь Богу с нами очень тяжело.



 

* * * * *

 

Нам всем предстоит после смерти родиться...
Я знаю, что спросят на небе меня -
В какой бы стране я хотел воплотиться
И жить от нуля до последнего дня?

Покажут мне мир, как большую витрину,
Где много живых разноцветных картин,
Предложат на выбор Китай, Аргентину,
Женеву и Дели, Нью-Йорк и Берлин.

На это на все я отвечу: «Спасибо,
Я знаю, прекрасна любая земля,
Но я бы хотел воплотиться в России,
Чтоб снова увидеть родные поля.

Чтоб видеть окошки с морозным узором,
Застывший в сугробах бревенчатый дом,
А летом на лодке проплыть по озерам,
Цепляя кувшинки скрипучим веслом.

Верните мне запах осеннего сада,
Тетрадь и перо, чистоту и любовь -
А больше от вас ничего мне не надо,
Покуда мы с вами не встретимся вновь...»

 


 

СМЕРТЬ АТАМАНА

 

По станицам рыданья и стоны
Не смолкали неделю подряд,
Как гуляли казаки по Дону,
Совершая кровавый обряд.

Ой ты, поле, широкое поле,
Нет ни края тебе, ни конца...
За свободу, за землю, за волю -
Брат на брата и сын на отца.

Ой, туманы, седые туманы,
Омута - широки, глубоки...
Хоронили под ночь атамана
Казаки у родимой реки.

Он порубан был шашкою быстрой
Да прострелен летучим свинцом,
И качался ковыль серебристый
Над его безбородым лицом.

Ни за белых он был, ни за красных,
Тем и этим он яростно мстил,
Но вечернею зорькою ясной
Через край он России хватил.

Захлебнулся небесною синью,
Как душистым парным молоком...
Только жить очень трудно в России -
Умирать за Россию легко.


 

МОЛОДЫЕ КАЗАКИ

 

Пахнет детством невозвратным
От серебряной реки...
Едут, едут полем ратным
Молодые казаки.

Кони быстры, шашки остры,
Вьются пышные чубы;
А в глазах казачьих - версты
Боевой лихой судьбы.

Тут бы надо и прилечь им,
Отдохнуть бы у реки -
Только скачут им навстречу
Их смертельные враги.

И опять пора рубиться,
И летят клинки подвысь...
Кони в скачке, словно птицы,
Над холмами поднялись.

Крики ярости и боли,
Окровавленная муть...
И дрожит, и стонет поле,
Принимая бой на грудь.

Пахнет детством невозвратным
От серебряной реки...
Крепко спят на поле ратном
Молодые казаки.

Спят и днем, и ночью синей...
Им побудка не нужна.
А вокруг лежит Россия -
Непонятная страна.


 

ПАРОХОД В СТАМБУЛ

 

Позади - дороженьки,
Боги и безбожники,
Позади - пожарища,
Орудийный гул...
Отгремели выстрелы;
От бурлящей пристани
Отошел единственный
Пароход в Стамбул.

Волны моря Черного!
Вы меня, упорного,
Сердцем непокорного,
Унесли куда?
На кого ж обидеться,
Если ночью видятся
Мне поля широкие,
Белы города?

И, как в детстве розовом,
По лесам березовым
Я брожу, умывшийся
Утренней росой,
И люблю по-прежнему
Синей ночью вешнею
Девицу-красавицу
С золотой косой.

Снятся мне дороженьки,
Боги и безбожники,
Снятся мне пожарища,
Орудийный гул...
Пусть за то, что выстрадал,
Хоть во сне от пристани
Пароход единственный
Не уйдет в Стамбул...


 

ЭМИГРАНТСКАЯ ЦЫГАНОЧКА

 

В чистом поле огоньки
Светят ночью синей...
Как живете, мужики,
Там, в моей России?

Вспоминаю, как во сне,
Ту дорогу длинную...
В сорок пятом было мне
Восемь с половиною.

Эх, дороженька-пыльца!
С мамкой, мной и Танею
Мой папаша- полицай
Удирал в Германию.

Под аренду домик сдан
Мне и папе Васе...
Мы открыли ресторан -
Эх, да на Дитрих-Штрассе.

Там веду я жизнь свою -
И вино игристое
Без души, без смеха пью
С русскими туристами.

Я детишкам их дарю
Майки с Микки-Маусом -
И немножечко хитрю,
Называясь Клаусом.

Ну, а рано поутру
После перегрузки -
«С добрым утром!» - я Петру
Говорю по-русски...

Эх, отчего да почему,
Да по какому случаю
По-немецки-то ему
Объясняться лучше?

Гой еси, святая Русь,
Дальняя дорога!
За тебя я помолюсь
Неродному Богу.

Вспомню в поле огоньки
Зимней ночью синей...
Как живете, мужики -
Там, в моей России?


 

ЛАГЕРНАЯ

 

Под полом колеса стучат,
Доносится крик паровоза...
Навряд ли вернешься назад
Из края тоски и мороза.

Нас встретит холодный рассвет,
Раскосые лица конвоя.
Прими наш последний привет,
Забудь нас, желанная воля!

Хозяин осмотрит наш строй,
Напомнит насчет дисциплины,
Отметит, что ждут нас домой -
Кто мужа, кто брата, кто сына.

Не слушает зэк легаша:
Для нас нынче зона - невеста.
Давно зачерствела душа,
Для жалости нету в ней места.

Под полом колеса стучат.
Доносится крик паровоза...
Навряд ли вернешься назад
Из края тоски и мороза.


 

ЛЕСОПОВАЛЬНАЯ

 

Леса поют, как будто во хмелю,
Но нежной песни этой не приемлю:
Я восемь лет под корень их рублю,
Плечом толкаю - и валю на землю.

Я их рублю все эти восемь лет,
Чтоб было больше мебели для комнат,
Чтоб постилали розовый паркет
Там, где меня не ждут и где не помнят.

Я их рублю с утра до темноты -
Для стульев и столов, дверей и ставен,
И даже, может быть, для той тахты,
Что новый муж твой в спальню к вам поставит.

Я их рублю за беды и за грусть,
За то, что не мои все эти весны,
Но даже если я назад вернусь,
Мне не забыть, как стонут эти сосны.

Я их рублю, но сходна наша роль
Все эти восемь лет, в метель и слякоть:
Деревья тоже ощущают боль,
Деревья тоже не умеют плакать.


 

Я ВЕРНУСЬ

 

Щенком под ноги, бешено скуля,
Бросался мне сухой холодный ветер...
Я шел и видел только лишь поля -
И больше ничего на целом свете.

Моя Россия! Я еще вернусь
Из царства скрытных душ и строгих линий,
Чтоб залечить бетховенскую грусть
Ядреным первачом российских ливней.

Моя Россия! Я к тебе приду
Таким, как прежде - не чужим, не грубым,
Чтоб целовать в сиреневом бреду
Твоих оврагов высохшие губы.

Пройдет и он, разлуки долгий срок,
И я в седых полях увижу снова
Глаза крестьянки русской - и платок,
Подвязанный печально и сурово.


 

* * * * *

 

Повсюду есть место таланту,
Раскинуты всюду пути...
Да здравствуют все эмигранты,
Имевшие смелость уйти!

Откуда вы черпали силы,
Чтоб, вольно расправивши грудь,
Разбивши оковы России,
В объятия мира шагнуть?

Как эти поля разлюбили
Без мук, без истерик и слез?
Каким топором разрубили
Вы щупальца белых берез?

Я здесь позабыл про веселье,
Без горя не знаю ни дня...
Какое чертовское зелье
Навек присушило меня?

За что же мне послана участь
Под солнцем бродить и во мгле,
Любя, ненавидя и мучась,
По этой несчастной земле?


 

* * * * *

 

Звучно ладони прибоя
Бьют по щекам корабля...
Я расстаюся с тобою,
Скорбная наша земля!

Еду, а ты остаешься...
Дай я с тобой обнимусь!
Как же теперь обойдешься
Ты без меня, моя Русь?

Мой теплоход от пощечин,
Видно, устал - и пристал.
Так я осеннею ночью
Вновь за границу попал.

Правду, Россия, послушай:
Жалкой твоей голытьбе
Жить за границею лучше
В тысячу раз, чем в тебе.

Снова, как прежде, печалюсь,
Русь, о судьбе роковой,
Но все равно возвращаюсь
Блудным я сыном домой.

Видел не раз я на свете:
Не прекращая страдать,
Любят до одури дети
Нищую, пьяную мать...

Ты подожди - я приеду,
Я подарю тебе стих.
Снова печали и беды
Будем делить на двоих.

Снова поделимся болью,
Снова начнем все с нуля...
Я не расстанусь с тобою,
Скорбная наша земля!


 

* * * * *

 

Стали клены черны и осины,
Стали травы бледней и нежней...
Третий месяц кружат над Россией
Светло-серые птицы дождей.

Мне понятно, что все это значит,
Что случилось с тобой и со мной:
Просто ангелы Божии плачут
Над больною моею страной.

Слезы горькие падают с неба
И кладут свой нездешний узор
На поля с погибающим хлебом
И на темные стекла озер.

Отворились небесные двери...
Что ж ты медлишь, Иисусе? Приди!
Будем вместе и плакать, и верить,
Что хорошее все - впереди.

Почернели осины и клены,
Только ликом светлеет Христос:
На Россию слетают влюбленно
Светло-серые голуби слез.


 

* * * * *

 

Со всех сторон несутся стон и вздох,
Рожденные тоскою и бессильем,
И только слышно: «Помоги нам Бог!
Спаси, Господь, несчастную Россию!»

Быть может, Бог и каждому воздаст:
Любимцев много у него на свете...
Но если он махнул рукой на нас,
То только из-за стонов из-за этих.

Он нас забросил лишь из-за того,
Что, разлагаясь в нищете и в барстве,
Мы возложили только на него
Заботу об огромном государстве.

Как избежать напастей и тревог?
Как выйти нам на верную дорогу?
Все причитают: «Помоги нам Бог!»
Почти никто не помогает Богу...


 

* * * * *

 

Я вновь на коленях и бью я поклоны...
Пред картою мира молиться я рад:
Россия на ней - как большая икона,
И с этой иконы святые глядят.

Слезами и кровью их путь переполнен,
Судьба беспредельно страшна и горька...
Вот смотрит с иконы российский полковник,
Расстрелянный красными в ихнем ЧК.

А вот издалека, из пропасти черной,
Из грозных тридцатых, из сталинской тьмы,
Взирает великий советский ученый,
Что без вести сгинул в аду Колымы.

Выходит, бинты на себе разрывая,
Совсем молодая, стройна и светла,
В глаза мне глядит медсестра фронтовая -
Она до Берлина тогда не дошла.

А вот уже ближе, в кровавом тумане, -
Я лучше вгляделся, и видится мне:
То лица мальчишек, погибших в Афгане,
То лики младенцев, убитых в Чечне.

Молитву мою, о Иисусе, послушай:
Возьми поскорее на небо ты их,
Скорей упокой их невинные души,
Навеки причисли ко лику святых.

Молюсь я тебе с головою склоненной,
Я плачу, непрошеных слез не тая...
И Русь предо мной, как большая икона -
Родная, святая икона моя.


Те стихи, которые вы прочитали сейчас, дорогой гость или дорогая гостья моего сайта, я включил в сборник, вышедший в 1999 году. А теперь хочу представить вам подборку стихотворений, не вошедших в тот сборник. Скажу сразу – их там нет не потому, что я посчитал их не достойными этой чести. Просто издатели ограничили количество страниц, - это одна причина. А вторая такова: многих стихов из подборки, которую я публикую на сайте сейчас, в 1999 году просто еще не было. Итак – милости прошу! Новая подборка перед вами.


 

* * * * *

 
«С отменой коммунистической идеологии русские, потерявшие почву под ногами и жаждущие обрести ее вновь, кинулись в храмы…»
Газета «Гельнхойзер боте», ФРГ

Как в церковь нашу ни зайду –
Все новые я вижу лица…
Потребность велика молиться,
Толпой дудеть в одну дуду.

Твердят другое нынче здесь…
А ведь вчера еще твердили:
«Народ и партия едины!» –
Теперь же – хлеб, мол, даждь нам днесь.

Зачем зубрежка – вот вопрос!
Здесь не оставят вас на осень,
Молитву наизусть не спросят -
Ни патриарх и ни Христос.

Для Бога главное – добро.
За это он дает награды.
А всех апостолов не надо
Знать, как состав политбюро.

Вы ж помешались на крестах!
Вы помешались на поклонах!
Вы за раскрашенной иконой
Давно не видите Христа!

Вся ваша жизнь – пустой мираж.
Проходят дни, проходят годы…
Не Богу, а себе в угоду
Под нос бубните «Отче наш»…
О, русский Бог! Такой удел
В стране у нас тебе достался:
Ты очень быстро слов дождался,
Но вечно ждать ты будешь дел…


 

* * * * *

 
«Только в России, когда умирает человек, говорят: мол, отмучился. Такого не услышишь больше ни в одной стране.»
Сергей Тихонов

Все земное смиренно приемля,
Как на плечи – тяжелую кладь,
Только русский приходит на землю,
Чтоб с рожденья до смерти страдать.

И, назло унизительной жизни
Становясь все сильней и мудрей,
Мы идем по несчастной Отчизне –
Безразмерной юдоли скорбей.

А когда час придет отмолиться,
Отрыдать и оставить дела,
Наши души взлетают, как птицы,
Под крестами оставив тела.

И, пройдя, будто сполохи света,
Через толщу пространства и лет,
Мы цветами рождаемся где-то
На полях незнакомых планет.

В нашей дреме блаженной и долгой
Мы застынем, бутоны смежив…
Нам приснятся рассветы над Волгой
И сиянье заснеженных нив.

А когда наберемся мы силы,
Мы обратно вернемся тотчас –
Потому, что не выжить в России
На земле никому, кроме нас…


 

ДЕВЯНОСТЫЕ. НАЧАЛО

 

Не первый год живу я, как в бреду,
Происходящего не понимая…
Вот и сегодня по Москве бреду –
И вижу, что она совсем чужая.

Она полна не нашей нищеты,
Она не нашей роскошью блистает.
Чужие эти яркие щиты,
С которых нас реклама зазывает.

Чужие эти пестрые ларьки,
Машины прут чужие по дорогам,
И в них сидят чужие пареньки,
Обличием подобные бульдогам.

Не утопить, пожалуй, и в вине
Обиду, гнев, растерянность, усталость…
Мы – эмигранты в собственной стране,
Где нашего почти что не осталось.

И лишь порой – откуда, не понять –
Из будущего или из былого –
Зовет своих детей Россия-мать
И говорит, что их простить готова…


 

СИДЕВШЕМУ ОТ СЛУЖИВШЕГО

 

Я с бывшим зэком побазарить очень рад,
Перекурить его судьбину легендарную!
Всем отсидевшим я товарищ, друг и брат:
Я сам два года срок мотал в советской армии.

Я спал на нижних нарах так же, как и ты,
От воли так же огражден я был заборами,
И были очень схожи все твои менты
С моими злобными, крикливыми майорами.

И так, как ты, работал я, а не сидел,
И на работу шел зимой дорогой длинною,
И тоже знаю, что такое беспредел –
У нас он, правда, назывался дедовщиною.

Я, как и ты, жевал вонючую треску
И сам себя тиранил горькими вопросами,
И по ночам свою выкуривал тоску
Я не «Пелл меллом», а простыми папиросами.

И я любил читать Есенина стихи
И шалашовок вспоминать с утра до вечера,
И в нашей роте тоже были петухи,
А про козлов – про тех и говорить мне нечего.

Я, как и ты, свои деньки привык считать,
Я клал на них кресты на календарных листиках,
Но я не мог, как ты, дружище, уповать
Ни на УДО, ни на желанную амнистию.

С тобой мы оба по несчастью – кореша,
И оба мы в какой-то степени отпетые…
Но ты сидел за то, что кодекс нарушал,
А я – за то, что никогда не делал этого.


 

* * * * *

 

Сон я увидел… К добру иль к беде,
Я разгадать до сих пор не могу:
Белые розы на черной воде,
Черные розы на белом снегу.

Может быть, этим таинственным сном
Снова напомнили, что на земле
Черное с белым повсюду вдвоем –
Зло есть в добре, а добро есть во зле?

Ночь уступает сиянию дня,
День заменяется вновь темнотой…
Знаю я, что и в душе у меня
Именно так происходит порой.

Радость – сегодня, а завтра – беда…
Это с рожденья назначено мне.
Не потому ль я еще никогда
Серые розы не видел во сне?

Не потому ли всегда и везде
Я этот образ в душе берегу –
Белые розы на черной воде,
Черные розы на белом снегу…


 

О ДОН ЖУАНАХ

 

Вы у каждого встретите это,
Чей бы том ни случилось открыть:
Очень любят в России поэты
Дон Жуанов бранить и корить.

Негодяи они, Дон Жуаны!
Надо их разнести в пух и прах!
Мол, зияют глубокие раны
После них на девичьих сердцах…

Мне один из подобных известен –
Сотни женщин ему по плечу!
Только злых и язвительных песен
Я писать про него не хочу.

Дон Жуан или он Казанова,
Негодяй или просто нахал, -
Но о нем я ни слова дурного
От оставленных им не слыхал.

Он был весь ненадежный и зыбкий,
Очень скоро он таял, как дым, -
Но о нем вспоминают с улыбкой
На губах, зацелованных им!

В этом нету ни чуда, ни тайны.
След, оставленный им, не тяжел
Потому, что он к каждой случайной,
Как к единственной суженой, шел.


 

* * * * *

 

В минувшем тают музыка и слово,
Любовь и неприязнь, добро и зло,
И знаем мы, что не вернуть былого,
И говорим: «Что было, то прошло…»

Мы думаем, былое пропадает,
Как тьма в прицеле солнечных лучей, -
А ведь оно в грядущее впадает,
Как в голубое озеро – ручей.

Ты можешь много приложить усилий,
Чтоб к лучшему менялась жизнь твоя,
Но озеро окажется трясиной,
Коль не была чиста вода ручья.

То горькою, то сладкой, то соленой
Из прошлого ручьем бежит вода,
И вкус ее, тобой определенный,
С тобою остается навсегда…


 

МИЛЫЙ ДОКТОР

 

«Милый доктор, я пришла опять…
Помогите мне с загадкой справиться:
Поскорее я хочу узнать,
Мальчик или девочка появится!»

«Милая, разгадка так проста…
Вместо кукол покупайте мячики:
Форма и размеры живота
Однозначно говорят о мальчике.»

«Что я слышу, доктор? Вот беда!
Так давно о девочке мечтала я!
Вы аборт мне сделайте тогда, -
Предложу я сумму вам немалую!»

«Сделать можно, чем не шутит черт,
Но сперва послушайте внимательно:
Для чего же нужен вам аборт?
Мальчик – это просто замечательно!

Вам судьба не зря его дала:
Сын – от всех печалей утешение.
Может быть, великие дела
Ждут его – и славные свершения!

Может, в жизни будет наделен
Ваш сынок талантом поразительным!
Может быть, поэтом будет он, -
Или знаменитым композитором.»

«Доктор, будет все наоборот…
Говорю вам глупости, возможно, я,
Но в душе предчувствие живет
У меня какое-то тревожное…»

«Что такое? Вот галиматья!
Вижу, вы – обманщица отпетая!
Вам аборт не стану делать я
И своим коллегам отсоветую!

В сердце милосердие храня,
Откажитесь от греха поганого!..
В общем, не сердитесь на меня…
До свиданья, госпожа Ульянова!»


 

ПЕСНЯ О РОССИИ

 

Наклонились избенки косые,
Будто просят прохожих: «Подай!»
Это ты, дорогая Россия –
Беспризорный, заброшенный край.

Лишь в тебе сочетаются странно
Горы злата - с сумою пустой,
Византийская роскошь тирана –
С азиатской степной нищетой.

Лишь в России соседствовать может
Божий крест – с топором палача,
А чиновника сытая рожа –
С изможденною рожей бича.

Отчего ж над Россией так властно
Тяготеет немилость судьбы?
Знать, писали в ликбезе напрасно
На доске, что, мол, «мы не рабы».

С каждым днем больше слез, меньше смеха,
Меньше дела и больше речей…
Я давно бы отсюда уехал,
Да не жить мне без русских полей.

Надо видеть мне грустные нивы,
В лес печальный ходить иногда,
Слышать стоны покинутой ивы
Над зеленым бокалом пруда.

Надо видеть избенки косые,
Голубую росу на лугу…
Не сумею я жить без России,
А в России я жить не могу.


 

ПЕСНЯ БЕЛОГВАРДЕЙЦА

 

Ставнями спросонок хлопал старый дом…
Прыгал жеребенок под моим окном…
Стройные березки устремлялись ввысь…
Лошадей отцовских табуны паслись.

Буря разыгралась, дрогнул белый свет…
Что же мне осталось от далеких лет?
Нет холмов знакомых, нету майских лун…
Лишь одно, как дома: мой лихой скакун.

Я уж не ребенок, толстый ротозей…
Сколько погребенных у меня друзей!
Стану фаталистом, сдержанность храня…
Где-то в поле чистом смерть найдет меня.

Не по дну оврагов, не по склонам балок
Конь потащит шагом черный катафалк.
И, прозрачно звонок, чист, как херувим,
Будет жеребенок прыгать перед ним…


 

ЧЕРЕЗ ЛЕВОЕ ПЛЕЧО

 

Расставаясь с девкой красной
Там, где Дон-река течет,
Глянул я на месяц ясный
Через левое плечо.

За плечом он был за левым,
А за Доном, за рекой,
Заунывным плыл напевом
Одинокий волчий вой.

Чему быть, тому случиться,
Мне того не миновать…
Толку что теперь креститься
Да по дереву стучать?

Но, устав в лихих забавах
Без начала и конца,
Ждал беды в полях кровавых
Я напрасно от свинца.

Не в ночи, не за туманом,
А средь ясна бела дня
Девка красная с цыганом
Убежала от меня…

Я, хмельной, скакал по полю,
Думал – жить теперь нельзя…
То ль от ветра, то ль от боли
Слезы резали глаза.

И лежал мой путь опасный
В край, где Дон-река течет,
И глядел мне месяц ясный
Через левое плечо…


 

СЛУЖЕБНЫЙ РОМАН

 

Мы чувства ото всех скрываем
И, хоть порой бывает туго,
Безукоризненно играем
В людей, не любящих друг друга.

Быть может, это не напрасно?
Быть может, лучшая награда –
И в незаконченности фразы,
И в недосказанности взгляда?

Наполовину улыбнуться,
Чуть пригубив вино в бокале,
Исподтишка соприкоснуться
Настороженными руками.

И расставаться возле двери,
Себя в который раз пытая,
Во что-то веря и не веря,
О чем-то иногда мечтая…

Я рад и так бродить по свету,
По заколдованному кругу,
Не вжиться б только в образ этот –
Людей, не любящих друг друга…


 

БАЛЛАДА О ДОБРОМ КОРОЛЕ

 
(песенка шарманщика)

На свете когда-то жил добрый король.
В стране он играл позитивную роль:
Все жили беспечно, в достатке при нем,
Все счастливы были и ночью, и днем.
Однако, хотя всем жилось хорошо,
Чего-то кому-то хотелось еще,
И как-то, сплотившийся сотнями тел,
Под стенами замка народ запыхтел.
Какой-то оратор вошел и сказал:
Меня, мол, народ угнетенный послал!
Напился ты крови, поцарствовал всласть;
Ты в руки народа отдай свою власть!
Король удивился, послушав его,
Но тут же сказал: «Мне не жаль ничего!
Коль мной недоволен обиженный край –
Возьми мою власть и народу отдай!»
И вышел оратор на мост навесной,
И замер народ под зубчатой стеной.
И гаркнул оратор: «Теперь вы – в раю!
Я власть королевскую вам отдаю!»
И грянул «ура» возбужденный народ!
И шапки взлетели под облачный свод!
Народ не заметил, покуда орал,
Что власть тот оратор в карман свой убрал…
С тех пор там народу ужасно жилось.
Кто смел возмущаться, тем худо пришлось.
С тех пор уж минуло сто зим и сто лет,
А власти своей у народа все нет.
Ораторам больше не верит народ,
Устав от несчастий, забот и хлопот…
Уйти бы в пределы счастливой земли,
Где так же добры, но умны короли!


 

7 НОЯБРЯ

 

Ноября седьмого по новому стилю
Бедную Россию под откос пустили:
Разом навалились, вышибли подпорки, -
И пошла катиться вниз с высокой горки!

Катится Россия, скорость не убавит,
Тяжестью своею люд прилипший давит…
Сзади – след кровавый, раздаются стоны,
Попадется кочка – трупов миллионы.

Катится Россия, а куда – не знает.
Кто ее ни встретит, всяк ее пинает.
То свернет налево, то скакнет направо…
Тяжела дорога – ямы да канавы.

Трудно удержаться, страшно отцепиться…
Остается людям лишь одно – напиться.
У Христа попросим мужества и силы:
Что-то все быстрее катится Россия…


 

НЕ СОТВОРИ

 

Ценнейшая из книжек мира
Легла в ночи ко мне на стол…
«Не сотвори себе кумира», -
Я снова в Библии прочел.
Развей, о истины сиянье,
Туман невежества и лжи!
Хочу, чтоб каждый россиянин
По этой заповеди жил.
Пусть в жизни будет все не мило,
Пусть будет позабыт покой, -
Не сотвори себе кумира
Ни на земле, ни под землей.
Не сотвори его на троне,
Ни в мантии, ни в пиджаке,
Ни в императорской короне,
Ни с мятой кепкою в руке.
Не сотвори в усах и с трубкой,
Ни с лысиной в лучах зари,
Не сотвори его из трупа –
И из живого не твори.
Блуждая в лабиринтах мира,
Переживая сто невзгод,
Не сотвори себе кумира
Хоть нынче, мой родной народ!


 

СОЛОВЕЙ И РОЗА

 

Ворона пророчит тоску и беду,
Петух пробуждает поутру станицу,
Но ты – что звенишь в этом темном саду,
Шальная, безумная серая птица?

Ты думаешь, глупый, от песни твоей
В любовном томлении роза растает?
Но ты же не знаешь, поэт-соловей,
Что розы не те уж в садах вырастают.

Их стали теперь не водой поливать, -
На пестики брызжут химической смесью,
А после, срезая, несут продавать
Тому, у кого больше денег, чем песен.

Печаль не сумеешь излить ты в слезах… Так пой же с тревогой и болью своею Отчаянья песню, обманутый птах, А я подпою тебе, если сумею…


 

«Браки заключаются на небесах»

 

«Ах, крылья б нам! Тебе и мне бы…» –
Сквозь дождь, и снег, и ночи мрак
Глядят влюбленные на небо,
Где им судьба готовит брак.

И пламя поцелуев снова,
И позабыты все дела,
И души слиться их готовы,
Как их горячие тела.

А через год, глядишь, друг друга,
Возненавидевши, клянут
И, с головой увязнув в ругань,
Квартиру делят через суд.

Всего один лишь миг до драки,
Любовь давно уж на нуле…
На небесах вершатся браки,
Зато разводы – на земле.


 

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

 

Затаил свое дыханье дом,
Глаз с твоей кроватки не сводя…
Спи, сынишка, безмятежным сном,
Пусть тебя не будит шум дождя.

Пусть в оврагах филины кричат,
Бродят волки серые в лесу;
Никого не бойся по ночам –
Я тебя от бед всегда спасу.

У окна качаются цветы,
Не пуская в дом ночную мглу…
Чтобы посмотреть, уснул ли ты,
Желтый лист приклеился к стеклу.

В эту ночь не стонет и сосна,
Ветками устало шевеля…
Чтобы не будить тебя от сна,
Даже ветер улетел в поля.

Затаил свое дыханье дом,
Глаз с твоей кроватки не сводя…
Спи, сынишка, безмятежным сном,
Пусть тебя не будит шум дождя.


 

* * * * *

 

Как карты на столе в загадочном пасьянсе,
На темных небесах созвездия лежат,
И бледен луч луны, совсем как в том романсе,
А за окном – июль, пора любви и жатв.

Пока еще далек лесов осенних холод,
Железный блеск ручья и мрак сырых ночей, -
Отрадно сознавать, что ты силен и молод,
Но грустно оттого, что ты пока ничей.

Дыши сегодня ей, июльской спелой ночью:
Все мысли, все дела пред нею – пустяки!
Поверь: придет ОНА, которая захочет,
Чтоб ты ей посвятил волшебные стихи…


 

ОСЕНЬ НА ДАЧЕ

 

Ни ветра нет, ни даже ветерка.
Октябрьская рань свежа и мглиста.
Как будто бы незримая рука
Срывает и роняет наземь листья.

Прозрачная мелодия слышна
В журчанье золотой листвяной стаи, -
И, в такт качаясь, белая луна,
Как леденец на блюдце, в небе тает.

Чисты и ясны зеркала прудов,
Пока не хочет лес стряхнуть дремоты,
И журавли на фоне проводов
Застыли, словно на линейках ноты.

Оттаивая, шелестит трава,
И слышен даже звук шагов мышиных…
Да неужели где-то есть Москва,
А в ней дома все те же и машины?


 

* * * * *

 

Вадиму Вуколову

С детства я упорно верил в чудо:
Что сумею птицею летать,
Верил я, что невидимкой буду,
Что смогу в сердцах людей читать.

Верил, что бессмертны станут люди,
Что сиянье не уступит мгле…
Долго жил я с мыслями о чуде,
Но чудес не видел на земле.

Предо мною закрывали двери,
Вкус беды мне хорошо знаком,
Только в чудо все равно я верю, -
Пусть меня считают чудаком.

Льется с неба, сердце мне врачуя,
Золотого солнца чистый свет, -
И живу я в ожиданье чуда,
Зная, что чудес на свете нет…


 

* * * * *

 

Падают листья, кончилось лето.
В ливневых каплях – слезная соль…
Осень, подруга русских поэтов,
Выплесни в строчки радость и боль!

Осень, ты ведьма с рыжей косою.
Ты не из сказок, ты не вранье.
Гибельной, поздней бабьей красою
Светится ярко тело твое.

Милостью высшей, осень-царица,
Не обдели ты, мимо пройдя:
Дай потеряться, дай раствориться
В царстве туманов, туч и дождя.

Дай насладиться счастьем и гневом,
Сердцем услышать ветровый стон.
Дай опуститься с белого неба
В синие лужи желтым листом…


 

* * * * *

 

Еще вчера носила нас земля,
А вот теперь, теряясь средь тумана,
Как бритвой, режем килем корабля
Морщинистое тело океана.

Мой город там, за вечною водой,
Теперь неважно, слева или справа,
А в нем твои глаза и голос твой,
И ложь твоя, красивая, как правда.

И притяженье твоего костра,
И неприкосновенность изголовья,
И вся твоя актерская игра
С великим режиссером – нелюбовью.

Пройдут дожди, желанья и года,
Погаснет память утренней звездою,
Но ты навек останешься горда
Тем, что ни разу не была собою.

А я иду по голубой стране,
Где бьют орудья в цель прямой наводкой
И тонет солнце в черной глубине
Подорванной горящею подлодкой…


 

* * * * *

 

Погас закат истлевшей папиросой,
Но, пламенно светясь в лиловой мгле,
Лежит котенок, рыжий, словно осень,
И тихо дремлет на моем столе.

Он дремлет, нежась под моей рукою,
Мурлыкает, ушами поводя…
Ведь он не знает, что это такое –
Понять язык сентябрьского дождя.

Он не поймет, как можно в эту слякоть
У теплой печки не сидеть ни дня,
Он не умеет размышлять и плакать…
Ну, в общем, он счастливее меня.

Погас закат истлевшей папиросой,
Но, пламенно светясь в лиловой мгле,
Лежит котенок, рыжий, словно осень,
И тихо дремлет на моем столе…


 

ЛЕПОРЕЛЛО

 

Я об этом думать начал рано,
Кажется, еще в начальной школе:
Мне сыграть хотелось Дон Гуана,
А другие не любил я роли.

И теперь, когда в театре нашем
Запустили «Каменного гостя» -
Я, актер с весьма солидным стажем,
Просто вне себя хожу от злости.

На душе не заживает рана, -
Мое счастье мимо пролетело.
Я мечтал о роли Дон Гуана,
А играю только Лепорелло!

Вечерами с горечью смотрю я,
Как, от страсти вся изнемогая,
Донна Анна сладость поцелуя
Дарит молодому негодяю.

За кулисой я брожу бесцельно…
В общем, тут не в роли даже дело.
Дело в том, что – ладно бы на сцене!
Я и в жизни только Лепорелло.

Утешает лишь одно – не скрою –
Что, устав от горя и позора,
За другими, только не за мною,
По ночам приходят командоры.

Не по мне коварные измены,
Не по мне привычные обманы.
Знаю я давно, какую цену
За услады платят Дон Гуаны...

Опустело здание театра,
Отгремела музыка оваций...
Даже в роли – а в живых приятно,
Все равно приятно оставаться.

Отчего же так мутится разум?
Отчего на сердце так туманно?
Оттого ли, что меня ни разу
Не поцеловала Донна Анна?..


 

ВСЕ МОИ ГОДА

 

Когда вверх из-под ресниц
Смотрю, вижу я всегда,
Как там стайкой серых птиц
Летят все мои года.

Лететь вдаль, на зов любви,
Годам очень нелегко:
Враги и друзья мои
В года целятся тайком.

От пуль в небе нет следа,
И не из свинца они…
И в пыль падают года,
И мрут, развалясь на дни.

Один из-за пустяка,
Другой от забот умрет…
Вон тех трех наверняка
Моя искренность убьет.

Летят с верою святой,
Что есть где-нибудь приют,
Года до поры до той,
Пока всех не перебьют…

Когда вверх из-под ресниц
Смотрю, вижу я всегда,
Как там стайкой серых птиц
Летят все мои года.


 

* * * * *

 

Третью ночь льется с неба вода,
А из сердца – спокойная грусть…
Не пускают меня никуда,
Да и сам никуда я не рвусь.

Я хотел совершить волшебство
И не жить без свершений ни дня…
Но не сделаю я ничего,
Да и кто сделал больше меня?

Исходил я десятки дорог,
Много горя уже позади…
Только счастья найти я не смог,
Да и где можно счастье найти?

Тех, кого в мутных снах я зову,
Наяву не понять, не простить…
Бестолково на свете живу,
Да и как по-другому прожить?

Гаснут звезды на небе к утру,
Гаснет к вечеру солнце во мгле…
Я, наверное, тоже умру,
Да и что не умрет на земле?


 

* * * * *

 

«Мой дом – моя крепость»

Беззащитен на улице я
От злодейства, обмана, измены,
Но мой дом – это крепость моя,
Защищают меня эти стены.

Я задвину тяжелый засов,
Я цепочкою звякну стальною,
До утра отдохну от врагов
И вкушу наслажденье покоя…

Все бы так, да, наверно, нельзя
Хоть на час отключиться от мира:
Вечерами приходят друзья –
Без звонка, как к себе на квартиру.

Есть и женщины, эти и те,
То получше, то хуже немножко…
По-хозяйски подходят к плите,
Варят кофе и жарят картошку.

Я для них не открыл бы дверей,
Но куда же мне против природы!
И какая из них похитрей –
Остается в квартире на годы…

И опять все – на круги своя,
И проблемам не видно предела…
Да, мой дом – это крепость моя,
Только взять ее – плевое дело.


 

1 МАРТА В ПОЕЗДЕ

 

Разве осилит зевучий сон,
Если увидеть мне суждено:
Первое марта влезло в вагон
Полночью темной через окно.

Мне показалось – стало светло,
Ночь уничтожил солнечный взгляд!
Странно мне – что ли, марту назло
Люди в вагоне все спят да спят?

Пусть за окошком – темень и снег!
Не обмануть им, не спутать карт.
Я первый еду уже в весне!
Пойдем покурим, дружище март…


 

ЗАМКИ НА ПЕСКЕ

 

Я еще не знал тоски и горя
И, от взрослой жизни вдалеке,
Как-то я пришел на берег моря
И построил замки на песке.

Уходя, я с ними не простился:
Далеко от них была вода,
Но когда я утром возвратился,
Не было от замков и следа.

Замки на песке! Игрушки детства…
Как они прекрасны и нежны!
Ах, успеть бы только наглядеться –
До волны, до первой до волны…

Стала жизнь моя совсем иною, -
Думал я, что строю на века,
Но все замки, созданные мною,
Оказались тоже из песка.

Обхожусь без слез и без истерик,
Лишь взгрустнется на восходе дня:
Очень больно видеть ровный берег
Там, где были замки у меня…

Замки на песке! Игрушки детства…
Как они прекрасны и нежны!
Ах, успеть бы только наглядеться, -
До волны, до первой до волны…


 

* * * * *

 

Мечтой о сыне мы с тобою жили,
И он пришел из царства доброты,
И мы с тобой себя в него вложили -
Немножко я, ну а немножко – ты.

И вот лежим на маленькой подушке…
Забыв потусторонние края,
Берем его ручонкой погремушки;
Немножко ты, ну а немножко – я.

И нам с тобою суждено отныне
В нем жить – любить, страдать, дарить цветы…
И после смерти не умрем мы в сыне –
Немножко я, ну а немножко – ты.

И на свою могилу со слезами
Мы поглядим, печали не тая,
Мы поглядим с тобой его глазами -
Немножко ты, ну а немножко – я…


 

* * * * *

 

Над парком плыл закатный желтый дым,
Прохладный ветерок играл с листвою…
На лавочке под тополем густым
О нежных чувствах говорили двое.

Она сидела тихо, вся в слезах,
Порою к небу подымая очи,
И только иногда роняла «ах»,
В дрожащих пальцах комкая платочек.

А он все говорил и говорил…
Излив любовь и боль, восторг и муку,
Он ей, казалось, целый мир дарил, -
Не только сердце предлагал и руку.

И, чувству не противясь своему,
Забывши робость и печаль былую,
Она в объятья бросилась к нему,
Слились уста в горячем поцелуе!

И каждый из двоих доволен был:
Мужчина думал, завершив беседу,
Что он в игре любовной победил, -
Она считала, что за ней победа.

Когда же в парке сделалось темней
И кавалер ушел, обнявшись с дамой,
Спустился с ветки старый мудрый змей,
Знакомец давний Евы и Адама.

Он ствол обвил пружиною тугой,
Не испытав ни радости, ни злобы…
Он просто ведал, как никто другой,
Что в результате проиграли оба.


 

СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ ВАЛЬС

 

Давно уж солнце не в зените,
Ночные призраки воскресли…
А вы опять мне не звоните,
В вольтеровском скучая кресле.

А может быть, вы на рояле
Этюд играете Шопена,
А за окошком гаснут дали
И тает облако, как пена.

Восходят знаки Зодиака
На небосводе темно-синем…
Вы родились под знаком Рака,
Вы недоступны, как богиня.

Как ветерок в ночном эфире,
Легки вы и непостоянны:
Вам снятся то снега Сибири,
То экзотические страны.

На сердце вашем – то ненастье,
То золотые блики лета…
На что вам бешеные страсти
Нетерпеливого поэта?

Лучи от звезд, как будто нити,
Прошили полотно тумана…
А вы опять мне не звоните,
Увлекшись действием романа.

И я усну, и мне приснится:
Любовь моя в тумане тает
И, будто на снегу лисица,
Следы на сердце заметает…


 

ДОНСКИЕ ЭТЮДЫ

 

1. ТИХИЙ ВЕЧЕР

Окунулся вечер в гущу синевы,
Заблудился ветер средь густой травы,
И закат роняет горсточки огней
В голубые дали моря ковылей.

Из-за старых ставен моего окна
Тихо выползает белая луна;
Догорает в печке тусклый уголек,
Зазвенел вечерний музыкант – сверчок.

В тихий вечер этот по избе одна,
В валенки одета, ходит тишина.
Шорохи чуть слышно лезут по углам,
Вместе с серой пылью замирают там.

Замер сад вишневый; Дон уснул в тиши,
В сонном хороводе ходят камыши.
Донеслась из леса песня соловья…
Это все - Россия, родина моя.


 

* * * * *

 

2. СЕЛЬСКОЕ КЛАДБИЩЕ

Степь – вдова унылая.
Дождик моросит.
Ветер над могилами
Желтый лист кружит.

Изгородь трухлявая,
Черные кресты…
Серым мхом да травами
Весь зарос пустырь.

Над серой равниною,
Над свинцом реки –
Песня журавлиная,
Полная тоски.

И, зарю туманную
Показав слегка,
В покрывало рваное
Спрячут облака…


 

* * * * *

 

Моему учителю Алексею Васильевичу Петренко

АКТЕР, ТЫ КТО?

Актер, ты кто? Волшебник, чародей?
И без улыбки мне актер ответил:
«Нет, просто я живу за всех людей
На этой милой, гибнущей планете.

Я – адвокат и я же – прокурор,
Я – доктор, автослесарь и ученый,
Я – дворник, бизнесмен, и царь, и вор,
Я – краснокожий, белый я и черный.

На всех я войнах в мире побывал,
Израненный, лежал во всех больницах,
Пел арии и водкой торговал,
Умел и материться, и молиться.

За всех людей во сне и наяву
Я много торжествую и страдаю,
За всех людей на свете я живу –
А значит, я за всех и умираю.

Я ухожу в пылающий рассвет,
Я улетаю в небо голубое…
Вот и сейчас – меня вообще-то нет,
А говоришь ты просто сам с собою.


 

ВОДЯНОЙ

 

Мне в полночь не ползет на очи дрема,
Мне тяжело в моем пустом дому…
Сейчас пойду на речку, к водяному –
К любовнику былому моему.

С тех пор прошло уже четыре года,
Как на закате, в ветхом челноке,
По локоть руки окунувши в воду,
Я расставляла сети на реке.

Я напевала песню про лучину,
И голос мой тогда услышан был,
И кто-то, под водой неразличимый,
Меня внезапно за руку схватил.

Что было силы, с криком я рванулась,
И белый свет померк в моих глазах…
Я только ночью на песке очнулась,
И кто-то мне из темноты сказал:

«Я друг, тебе покуда неизвестный,
Но, может статься, буду люб и мил.
Я нынче слышал голос твой прелестный,
И я тебя всем сердцем полюбил.»

И жутко стало мне, и я бежала,
Не чуя ног, чащобою лесной
И, хоть в ту ночь спала я очень мало,
Приснился мне красавец молодой.

«Прости, - шепнул он, - коли чем обидел…
Я водяной, я в омуте живу.
Тебе сейчас в чужом являюсь виде:
Ужасен я, молодка, наяву.

Теперь уж поздно плакать да молиться:
Свершилось роковое колдовство.
У нас с тобою дитятко родится,
И ты мне навсегда отдашь его.»

Мне в полночь не ползет на очи дрема,
Веду сама с собою разговор…
Пойду сейчас на речку, к водяному,
Которого не видела с тех пор.

Я к речке выхожу порою поздней;
На берегу пустынном – ни души,
Лишь только в вышине мерцают звезды
Да шепчутся о чем-то камыши.

И сердце у меня болит и тает,
И слез горючих мне унять невмочь,
Когда из вод глубоких выплывает
Русалка – наша маленькая дочь…


 

ЛЮБИМАЯ И НЕЛЮБИМЫЙ

 

Свет погашен, окно занавешено
И как будто бы нет никого
В том дому, где любимая женщина
Нелюбимого ждет своего.

И звонок прозвенит оглушительно,
Наполняя печалью твой взгляд, -
Как звонок на урок дополнительный,
На который идти не хотят.

С одиночеством ты обрученная,
С ожиданьем в жару и в метель,
Оттого ты теперь обреченная
С нелюбимым ложиться в постель.

Нежность в сердце твоем не разбужена,
Ты грустишь, даже слез не тая, -
Потому, что тебе я не суженый,
Потому, что судьба не твоя.

Свет погашен, окно занавешено…
Ухожу я решительно прочь:
Нелюбимым любимая женщина,
Отдохни от меня в эту ночь…


 

* * * * *

 

Закат золотит купола колоколен…
До осени август пока не дошел,
А я в эти дни не по-летнему болен,
А я по-осеннему болен душой.

В стадах облаков и в полоске заката,
В тумане, который окутал мой путь,
Я вижу любовь, что уходит куда-то,
Откуда ее никогда не вернуть.

И вновь средь ночей одиноких, бессонных,
Баюкаю долго любовь я свою,
И ей не торжественный марш Мендельсона,
А реквием скорбный тихонько пою.

Луна проникает в окошко из сада,
Лучами ложится на грудь мою вновь…
И кажется, будто посмертной наградой –
Медалью луны наградили любовь.


 

СВАДЬБА

 

Били на счастье посуду.
Лили на скатерть вино.
Верили в чудное чудо:
Сбудется, мол, все равно.

Кушали сдобное тесто.
Слушали тостов вранье.
Но не спросили невесту:
Что на душе у нее?

«Стерпится, слюбится. Надо!
Разум на помощь зови…
Разве на свете одна ты
Замуж идешь без любви?»

Плакать бы, драться, орать бы!
Все мы теперь, через год,
Старше на целую свадьбу,
Злее на целый развод…


 

ДЕТСКОЙ КОЛЯСКЕ

 

Меня не сможешь – сердце унеси
В страну пеленок, погремушек, сосок, -
Коляска! О, бесплатное такси,
Младенчество на плачущих колесах!

Яичною скорлупкою пустой
Стоишь.. Ты не грусти невыносимо:
Я лягу вновь в уют дремотный твой
Своим подобьем – дочкой или сыном.

Своих колес узорные следы
По снегу лет таинственно растянешь…
Тогда уж не коляской станешь ты:
Моей машиной времени ты станешь.


 

ПРОСТАЯ ПРИЧИНА

 

Дяде Сереже –
За 60.
Утром с лопатой
Выходит в сад.

Отполирован
Ясень древка.
По самый локоть
В земле рука.

Уж вечер; близок
Солнца заход…
К ужину старый
Вновь не идет.

Машет рукою:
«Я не устал!
Мне бы водички –
Свежа, чиста…»

Семья гадает –
Мол, что да как…
Прописан, что ли,
В саду чудак?

Может, причину
Поэт найдет:
То человека
Земля зовет.


 

ГАДЮКА

 

Я с фотиком поплелся на охоту,
И вот, наверно, полчаса уже
Бродил вокруг красивого болота,
Пугая русских анаконд – ужей.

Раздвинуть ветви протянул я руку –
И тут же замер с поднятой слегой!
Еще бы шаг – и прямо на гадюку
Я наступил бы голою ногой.

Лес прикусил язык – замолкли птицы.
Змея лежала в мокрой тишине
Тугим кольцом, которым обручиться
Со смертью очень просто было б мне.

Я отступил в причмокнувшую глину…
Как славно помогла природа нам,
Зигзаг рисуя на гадючьих спинах,
А желтые очки надев ужам!

Но как природа упустила это:
Все так разумно сотворив вокруг,
Не указать нам ни одной приметы,
Чтоб сразу средь людей узнать гадюк?


 

ТЫСЯЧИ ТЕБЯ

 

Мой друг, давай покурим, посидим…
В беседе я секрет тебе открою:
Ведь ты на белом свете – не один,
Тебя живет по меньшей мере трое.

И всем троим сердечно рад я вам,
Вы трое у меня не раз сидели:
Один – каким себя ты видишь сам,
Другой – какой ты есть на самом деле,

А третий ты, которого порой
То шуткою, то правдою обижу,
Который часто ссорится со мной,
А третий – тот, каким тебя я вижу.

Ты есть - герой, но есть ты и злодей,
Есть фаворит, и есть в глухой опале…
Тебя есть столько, сколько есть людей,
Которые тебя на свете знали.

Смеясь и злясь, ревнуя и любя,
Внутри судьбой очерченного круга
По миру бродят тысячи тебя, -
Нисколько не похожих друг на друга.

А тот, кто высшим знаньем наделен
И вознесен над неразумным светом –
Каков ты настоящий, знает он,
Но не расскажет никому об этом…


 

* * * * *

 

Арены блеском околдован,
Познав и радости, и боль,
Я в цирке жизни - только клоун,
Но сам я выбрал эту роль.

Я не лечу под самый купол,
Не подражаю силачу
И акробаток, словно кукол,
Над головою не кручу.

Я не жонглирую шарами
И на канате не стою,
И зайцев с милыми ушами
Из шляпы я не достаю.

Но все же в чем-то избалован
И я суровою судьбой:
Из цирковых - один лишь клоун
Смеяться может над собой…


 

* * * * *

 

Меня о разном спрашивали много,
Трудны вопросы были и легки...
Но при одном - "Скажи, ты веришь в Бога?" -
Печаль вонзает в сердце коготки.

Что делать мне? "Конечно, верю", - бросить?
А может, лучше честно отвечать:
Мол, вижу я сомненье в том вопросе,
На нем лежит неверия печать.

Меня порою жизнь судила строго,
Но принесла она благую весть:
Конечно, нам не надо верить в Бога...
Нам надо знать, что он на свете есть!


 

* * * * *

 

Душа звенит призывно, словно медь,
В шальном оркестре дирижёра-мая,
А поп твердит: «Грешно на дам смотреть,
В мечтаньях плотских ими обладая!»

Но птицею весеннею душа
Опять летит, беспечная, куда-то,
И чувства разливаются, круша
Некрепкий лёд постылых постулатов.

И я опять на улицах ловлю,
Как бабочек сачком, глазами взгляды,
И я опять ревную и люблю,
А больше ничего мне и не надо…

Любовь узлом связала дух и плоть,
И я скажу со страстностью поэта:
Земной любви нам не простит Господь!
Он не простит… Он наградит за это.


 

* * * * *

 

Проезжаю это место,
Где жила моя невеста.
Ах, местечко, местецо!
Вижу милое лицо,

Вижу яркие закаты
И речные перекаты,
Вижу ясные глаза,
Без которых жить нельзя,

Слышу тихий стук сердечка
И беседу у крылечка,
И над красками полей -
Перепевы журавлей…

Позади осталось место,
Где жила моя невеста,
Где в пожарище рябин
Ты любила… Я любил…

Скорый поезд дальше мчится -
К новым судьбам, новым лицам,
Мчится в дальние края
Все быстрей… Как жизнь моя.


 

* * * * *

 

Мильоны разноцветных звёзд
Прогнал с поверхности озёрной
Купальный ливень-косохлест -
Веселый, дерзкий и задорный.

Зеркальная вскипела гладь;
Вода с водою в шумном споре…
И берегов-то не видать -
Уже не озеро, а море!

И молний блеск, и грома крик!
Бушует бешеная сила!
Так жизнь мою в единый миг
Любовь твоя преобразила…


 

* * * * *

 

Мне книга телефонная дана
Не только для банального удобства:
Ведь в ней друзей умерших имена,
Которые забыть совсем не просто.

Я с ними был не годы, а века,
Знавал любовь, и дружбу, и интриги...
И вот - не поднимается рука
Их убирать из телефонной книги.

Когда я вижу - больше стало их,
Ко мне стучится в душу боль немая...
Листаю книгу я, ища живых,
А между тем усопших вспоминаю.

Я словно замираю на бегу...
И я себе оставлю эту малость;
Как будто бы я им звонить могу,
Как будто мы совсем не расставались...


 

* * * * *

 

В пространстве и во времени разбросаны
Мы, милая, по воле по Его,
Но Господа не мучаем вопросами -
Он все равно не скажет ничего.

В иное время и в далёкой местности
Я жил, других ревнуя и любя,
Но счастлив был я в этой неизвестности
Хотя бы ощущением тебя…

Но что-то изменилось в мироздании
И тайном сочетании планет;
Любуюсь и устами, и глазами я,
Что никогда уже не скажут «нет».

Ну, а пока, все выше и воздушнее,
Свободны, беспечальны и легки,
Кружатся в вальсе мысли непослушные,
Как по садам весенним - лепестки…


 

ПОЗДНИЕ МЕДАЛИ

 

Он воевал. Его три года ждали.
Не знаю я, как это вышло там,
Что дядя Костя ни одной медали
Не получил, по всем пройдя фронтам.

Да за наградой он и не гонялся…
Когда пришел он, честно отслужив,
Он пил за то, что сам живым остался,
Он пил за тех, кто не остался жив.

Но в нем росла с годами боль немая:
Из воевавших только он один
Не выходил во двор девятым мая,
Стыдясь, что нету бронзы на груди.

И вот сегодня, в семьдесят девятом,
Вдруг вспомнил кто-то где-то в стороне,
Что дядя Костя тоже был солдатом,
Что ранен был два раза на войне…

Блестели ярко поздние медали,
Да только пуст был дворик, как назло…
Мальчишки в расшибалочку играли,
И одному из них не повезло.

Он плакал, в слезы выливши обиду,
Средь шумно утешавшей детворы:
Свинцовую новехонькую биту
Он потерял - и вышел из игры…

Снял дядя Костя две своих медали,
Отдал мальчишке: «На, пацан, играй!»
Как снег, пушинки с тополя летали…
Хотел быть на январь похожим май.


 

АНДРЕЙ ДЕМЧЕНКО

 

Душой от умиления растаяв,
Сложу стишок за несколько минут…
Живет в России девочка простая,
ДАНУНА эту девочку зовут.

Любые фейки хавает планета,
Умы пленяют чушь и ерунда,
И лишь ДАНУНА, девочка вот эта,
Не верит никому и никогда.

Нахально врут иль мягко лицемерят -
Нет у девчонки веры никакой.
Когда Фома Неверующий верит,
ДАНУНА со смешком махнет рукой.

Ударит гром, вильнет хвостом фортуна,
И все равно уверен буду я:
Пока у нас в стране живет ДАНУНА -
Непобедима Родина моя!

Познакомимся? | Узнаем больше... | Послушаем песни... | Посмотрим видео... | Посмотрим кино... | Почитаем стихи... |
Почитаем романы... | Посмотрим картины... | Зайдем в фотогалерею... | Пресса обо мне... | Жду в гости!

 

Copyright © 2008-2024, Андрей Демченко.
Все права защищены


Разработка и поддержка сайта: Роман Щербаков
8(926)280-9364 : RSScherbakov@mail.ru \ Ruexe.ru